Мятные Конфеты / Боевые Шрамы (СИ)

Вскоре она приходит, чтобы утянуть его танцевать, и Гермиона теряет своего брата по несчастью.

Она ни в коем случае не хочет, чтобы подобные события прекратились. Война не должна обрывать человеческое счастье.

Но для неё — оборвала, и ей кажется нечестным то, что её заставляют принимать в этом участие. Ей всё это кажется искусственным.

Она вздыхает, отступая обратно в нишу рядом со спящим призраком, смотрит на танцующих, попивая свой сидр.

“Их воля поглотит тебя. Не двигайся — не двигайся”, — кричат Ведуньи со сцены, эти стихи ей знакомы, но она точно не помнит, откуда.

Она вспоминает времена, когда она любила Хэллоуин. Это был её любимый праздник в Хогвартсе. Декорации. Призраки, часами танцующие в коридорах, никого не стесняясь. Она особенно любила бал. Мечтала о том, чтобы Рон пригласил её на танец.

Она смеётся над собой. Сложно поверить в то, что она была таким ребёнком.

И она видит его сквозь дно своего стакана, когда допивает сидр — размытого и искажённого.

— Кажется, теперь ты пьёшь больше, чем я, — говорит он.

Что-то внутри неё сжимается. Это сложное чувство — она не уверена, можно его назвать неприятным или нет. Но, в любом случае, это отчасти волнение. Она не разговаривала с ним уже несколько недель.

Она убирает стакан и вздрагивает, когда видит его по-настоящему.

Малфой никогда особенно не наряжался. Тем более теперь — во всяком случае, ей так казалось.

Но сегодня он полностью скрыт под нарядом трупа: рваный вечерний костюм, чёрные кожаные перчатки, лицо, выкрашенное в черное и белое, как у скелета. На самом деле, она бы, вероятно, не узнала его, не заговори он первым. Не раньше, чем она бы обратила внимание на его светлые волосы, зализанные назад почти так же, как на младших курсах.

Она не знает точно, что она чувствует.

Контраст между тёмной краской и его бледно-серыми глазами подкупает. Полосы в форме зубов на его губах только привлекают к ним больше внимания. Его костюм и перчатки —

Она врёт, она прекрасно знает, что она чувствует. Просто не хочет признавать это.

Собравшись с силами, она приподнимает свой стакан и взмахивает им.

— Это сидр. Я бросила пить, — она отпускает стакан, и на полпути к полу он исчезает в маленьком облачке дыма.

— Да ну? — лениво спрашивает Малфой.

— Да, — говорит она. Но нет, она не бросила. Она выпила два или три шота маггловского виски, прежде чем прийти сюда. И сейчас она жалеет об этом, потому что она без идей, как разговаривать с ним.

Она не знает, какие у них отношения.

В последний раз, когда они общались, её ноги обвивали его талию. Мысль об этом запускает волну электричества по её позвоночнику, и она неосознанно делает полшага назад.

— Всегда была высокоморальной, — говорит он, отпивая из своего стакана что-то, что почти наверняка здесь не наливают. — молодец, Грейнджер. — его тон пронизан сарказмом. Насмешкой.

Как ни странно, это почти приносит облегчение. Разве все не говорят, что близость меняет людей?

В последнее время она сталкивается с таким количеством перемен, что ей приятно иметь что-то, на что можно положиться, а сарказм Малфоя так же неизменен, как океан. Близость не повлияла на это.

Тем не менее, она всё не может ответить. Не может сформировать в голове хоть какое-нибудь предложение. И какое-то время он просто изучает её своими ледяными глазами.

Ей интересно, поднимет ли он эту тему. Интересно, будет ли он злорадствовать. Напомнит ли ей о том, как она говорила, что “это не повторится”. Она не сможет винить его, если он сделает это.

Не то чтобы в последнее время её действия были достойны восхищения.

Хотя он ведёт себя не лучше.

Тишина, повисшая между ними, становится слишком напряжённой, и она выдавливает из себя какие-то слова.

— Что ты такое, кстати? Мёртвый аристократ?

Он покачивает своим стаканом. Смотрит на неё слишком серьёзно и поводит плечом.

— Что-то вроде того. Отдаю должное своей натуре Пожирателя Смерти.

Она знает, что он говорит это, чтобы разозлить её. Она выхватывает новый стакан с парящего в воздухе подноса и осушает его, просто чтобы не разговаривать.

— Что насчёт тебя? Клоун? — он усмехается. — если честно, я ожидал увидеть что-то чуть менее банальное.

— Я арлекин, — шипит она из-за своего стакана. — и меня одевала Джинни. Если бы у меня был выбор, меня бы здесь не было, — ей самой не вполне понятно, почему она решила быть честной. Зачем с ним откровенничать?

— А — Уизлетта. Стоило догадаться.

— Тебе что, больше нечем заняться? Не с кем пообщаться? — это не очень красиво с её стороны, учитывая, что он уже говорил, что у него не слишком много друзей.

Но Малфой не обращает на это внимания, оставаясь всё таким же спокойным и собранным.

— Нет.

Исчез тот мальчик, которого она видела в тот день, когда он оставил эти синяки, способный на такой всепоглощающий гнев. Его место занял хитрый, равнодушный Малфой, который всегда добивается своего — знакомый и в то же время совершенно незнакомый ей.