Мятные Конфеты / Боевые Шрамы (СИ)

— Значит, Грейнджер в подземельях, — говорит он, закидывая руки за голову и сверкая ослепительно белыми зубами, ярко контрастирующими с его гладкой, тёмной кожей. — первая из Гриффиндор — вот это да, — он говорит это довольно злобно, словно он самолично запер её здесь.

— Нет, нет, — равнодушно отзывается Нотт, поедая пирожное. — Ромильда Вейн, на третьем курсе… хотя вряд ли она помнит.

Они с Забини обмениваются двусмысленными усмешками, Гермиона пытается скрыть своё удивление.

Зато удивление Пэнси ясно как день, и её щёки принимают тёмно-бордовый оттенок. Она косится на Нотта.

— Что привело тебя на тёмную сторону? — спрашивает Забини.

— Её выгнали из Гриффиндор, — говорит Нотт, уже принявшийся за следующее пирожное.

— Вау, неплохо. Впечатляюще.

Невозможно понять, сарказм это или нет. Едва ли она вообще хоть когда-нибудь разговаривала с Забини. Она ничего не знает о его характере. Только знает, что раньше он был очень твёрд в своих убеждениях относительно чистоты крови, и что, согласно его уголовному делу, он должен был получить свою Метку уже через несколько дней после начала Войны.

— Она не остаётся, — подчёркивает Пэнси, скрещивая руки на груди.

— Почему нет? — Забини посылает Гермионе ещё одну тёмную улыбку. — благодаря ей Малфой не потерял руку. Если бы не она, этого идиота могли бы исключить нахуй, — он выбивает пирожное из руки Нотта. — полезно иметь такую под рукой. Что если я случайно поставлю подножку ещё одному первокурснику? Все эти наказания до ужаса скучные.

— Она не остаётся! — Пэнси практически кричит.

И, возможно, дело в огневиски, но Гермиона неожиданно обнаруживает, что тихо спрашивает у неё:

— Почему ты меня так ненавидишь?

Пэнси замирает. Все замирают. Серебряные часы на стене громко тикают в пронзительной тишине.

Гермиона продолжает, решив, что, скорее всего, это алкоголь придал ей смелости.

— Я знаю, что я грязнокровка и член Ордена. Я знаю, что ты презираешь таких как я. Но я… именно я. Почему ты меня ненавидишь? Мы с тобой ни разу не ссорились.

Пэнси легко морщится — выдаёт свою злость и неуверенность.

— Как ты и сказала, — чопорно отвечает она наконец. — ты грязнокровка. Мне этого достаточно.

— Почему-то я тебе не верю.

Пэнси поджимает губы.

— Как будто мне не плевать, во что ты там веришь, — сказав это, она перекидывает ноги через край кушетки. Поправляет подол своей кружевной ночной рубашки и направляется к лестнице, бросая через плечо, — она не может остаться.

Когда она уходит, Гермиона проваливается немного глубже в диван. Не знает, почему.

— Ей просто обидно, что тебе так повезло с Малфоем, — говорит Забини.

Это заставляет Гермиону поморщиться. Заставляет её почти, почти посочувствовать Пэнси. Она заканчивает второй кубок.

— На самом деле, я удивлён, — продолжает Забини. — они реально отвернулись от тебя?

Она чувствует, как свежие слёзы скапливаются в уголках её глаз. Заставляет их испариться, вонзая ногти в свою ладонь.

— Я думал, гриффиндорцы все мудрые и возвышенные. Честь, прощение и вот это всё.

— Я тоже, — говорит Гермиона, уставившись на стену напротив.

Забини откидывается на подлокотник. Прикрывает глаза и довольно улыбается.

— Кажется, мы все любим лицемерие.

И это просто идеально подводит итог всему происходящему. Потрясающе.

Нотт вздыхает.

— Съешь пирожное, Грейнджер — выглядишь так, будто снова собираешься расплакаться.

Она едва успевает поймать его, прежде чем оно прилетает ей в лицо. Чуть улыбается ему, но не ест. Не думает, что сможет сейчас хоть что-нибудь переварить, и не хочет ослаблять жар огневиски в своей груди. Она просто крутит его в руках.

На часах половина второго, когда Драко наконец возвращается.

Она больше часа пила с Забини и Ноттом, в относительной тишине.

Драко мокрый, и его кожа немного синеет, признак начального этапа переохлаждения. Он уверенно двигается в сторону лестницы в спальни, коротко кивая им троим, прежде чем оглянуться.

Осознаёт, что что-то здесь не так.

— Какого хуя? — спрашивает он почти равнодушно, но весь шок проявляется в его глазах. Он замирает у самой лестницы, полубоком к ним.

Гермионы хватает только на то, чтобы жалко махнуть ему своим кубком, проливая виски.

— Ты вовремя, приятель — я думаю, ещё один кубок, и ей станет плохо, — говорит Нотт, поднимаясь на ноги. Забини зевает и следует его примеру, и Гермиона мутно осознаёт, что они составляли ей компанию. Не может это понять, хотя это кажется единственным объяснением.

— Что это? — Драко недоверчиво подходит к ним, взмахивая рукой. Капли воды летят от неё во всех направлениях.

— Разве мы не проходили заклинание сушки на первом курсе? — спрашивает Забини, вновь зевая, очевидно, слишком утомлённый, чтобы следить за тем, что произойдёт дальше. Он уходит вверх по лестнице.

— Нотт, какого хуя? — снова говорит Драко, тихо и ровно. Его фигура немного плывёт у неё перед глазами. Она прищуривается, пытаясь разглядеть его получше.

Кажется, взрослые разговаривают.

— Её факультет отверг её, — говорит Нотт. — она рыдала снаружи.