Мидавиада

Костёр почти догорел, оставив после себя лишь горстку рыжих углей. Сарпин спал рядом, свернувшись калачиком. Время от времени он глухо рыкал во сне, ворочался, клацал зубами, сопел и присвистывал.

За рекой светлело. Тёмные кроны деревьев стали хорошо различимы на фоне розоватой полоски восхода. Речная гладь, ещё свободная от ледяных оков, покрылась серебристыми бликами.

Выбравшись к реке, беглецы решили сделать привал. Селена предлагала идти дальше, несмотря на усталость, но её спаситель заверил, что бояться нечего.

– Мидавы не собаки! – хохотнул он. – След не возьмут. Так что прикорни чуток, хуже не станет.

Селена не могла ничего возразить. Усталость заглушила все прочие чувства, и, когда сарпин свернулся у разведённого белоголовым костра, она прилегла рядом.

Лицо горело, а спине было холодно. К тому же сказалось напряжение последних часов, и сон отступил, оставив лишь отупение и вялость.

Решив, что всё равно не уснёт, Селена поднялась, взяла прутик и принялась ковырять угли. Ей нужно успокоиться. Нужно принять то, что случилось. Нужно решить, что делать дальше, потому что никаких соображений на этот счёт прежде не было.

"Всё будет хорошо, – мысленно уговаривала себя Селена. – Всё будет хорошо". Поверить никак не получалось, и она повторяла своё заклинание снова и снова. Всё будет хорошо! Всё будет хорошо! Всё будет…

– Куда подашься? – спросил белоголовый.

Теперь Селена знала его имя. Вернее, не имя – кличку. Ляхой – так его звали.

– Прошлое у меня тёмное, – сказал Ляхой, отрекомендовавшись. – Много всякого было и ещё много чего будет. Веришь?

Селена тогда только плечами пожала. Никто не знает, что будет потом. Будущее висит где-то впереди, точно в белом тумане. Издали кажется, будто оно светлое, а подойдёшь и окажется, что никакой это не туман, а дым. Рассеется дым, и нет ничего.

– Куда подашься? – переспросил Ляхой, не дождавшись ответа. – Есть тут у тебя кто?

Селена вздохнула. Никого у неё тут нет. Все остались в Миравии. Разве что дядя Зак, но он в башне, на острове…

Ляхой понял её по-своему:

– И у меня никого. Я ведь на улице рос. Сирота.

Он помолчал, думая о чём-то своём. После добавил:

– Вру я. Охота иногда по привычке сиротой назваться – и людям жальче и самому приятнее. Родители-то у меня были, только вот…

Он снова надолго замолчал. Сплюнул на землю, почесал переносицу. Сказал:

– Повезло мне. Прибился к банде. До того чем только не промышлял, а тут… Можно сказать, жизнь увидал.

– Какая же это жизнь?! – рассердилась на Ляхоя Селена. – Вы же… вы преступник!

– Преступник, – легко согласился тот. – Что б ты понимала, девочка?! Хорошо разглагольствовать, когда сыт и обут, а, когда в кишках бобы гремят, тут уж не до разговоров. Прибился я к банде, а там, стало быть, верховодила девчонка, чуть постарше тебя…

Он едва заметно улыбнулся, взгляд сделался тягучим, как молоко с мёдом. Селена прислушалась. Рассказ становился интересным.

– Огонь девка! – прищёлкнул языком Ляхой. – Никого не боялась! Могла в одиночку мимо целого отряда гвардейцев проскакать! Ни шпага её не брала, ни кинжал. Даже пуля бы не остановила!

В его наполненном преувеличениями повествовании было кое-что интересное. Девушка-атаманша – вот что.

– Как её звали? – спросила Селена.

– Зачем тебе? – настрожился Ляхой.

– Так просто.

– Звалась она Занозой. Знаешь почему?

– Почему?

– Потому как торчала занозой в заднице у богатеев. Все её боялись. Как-то раз ограбили они самого короля… Эх, жалко, меня там не было!

– Так уж и самого?! – подначила Селена.

История с ограблением была ей хорошо известна, но узнать ещё одну версию всё же хотелось.

– Не веришь?! – заглотил приманку Ляхой. – Слушай, как дело было. Остановили они, стало быть, карету. Сперва думали, чиновник какой-то едет, не ждали такого подарочка. Вытряхнули мужика из кареты… С ним ещё девчонка была, махонькая такая…

Он захихикал, довольно потирая руки:

– Смотрят, значит, а мужик этот – сам король и есть. Заноза им велела драгоценности на землю кидать, а сама девчонку увезла.

– Зачем?

– Что "зачем"?

– Зачем увезла девчонку?

– Так известно, зачем. Выкуп хотела взять.

– Взяла?

Ляхой нахмурился, пожевал губами и вдруг сердито выдохнул:

– Почём я знаю?! Может, взяла, а может, и нет. Пропала Заноза вместе с девчонкой, и никто её больше не видал.

– Совсем никто?

– Говорят тебе "никто", стало быть, так и есть.

– Значит, вы даже не знаете, где она сейчас?

Ляхой потёр подбородок:

– И знать не хочу!

– Сердитесь на неё?

– Вот ещё!

– Значит, сердитесь!

– Не сержусь! – отчего-то он вдруг перешёл на шёпот. – Хотел бы знать, что она жива-здорова, а больше мне ничего и не надо. Банда-то распалась. Без неё, без Занозы, всё пошло наперекосяк. Кого поймали – повесили, остальные разбежались, кто куда. Я вот устроился лучше всех. Служил на королевской конюшне, гвардейцем хотел стать, да, видно, не судьба!

– Жалеете?

– Ещё чего!

– Значит, жалеете…

– Жалею! Не надо было торопиться! Пырнул бы он тебя ножичком!..

Селена улыбнулась:

– Вы ведь меня не просто так спасли…

Глаза у Ляхоя сделались по-лягушачьи круглыми:

– Что это ты мелешь?!

– Вы в судьбу верите, так?