Midnight in Moscow

Наша позиция заключается в том, что какие бы претензии ни имела нация, каким бы неприемлемым она ни считала существующее положение вещей, агрессивная война является незаконным средством урегулирования этих претензий или изменения условий. Возможно, Германия 1920-х и 1930-х годов столкнулась с отчаянными проблемами, которые потребовали бы самых смелых мер, но не войны. Все остальные методы - убеждение, пропаганда, экономическая конкуренция, дипломатия - были открыты для пострадавшей страны, но агрессивная война была вне закона.

В этом свете, несмотря на калейдоскопический перечень претензий, жалоб, критических замечаний, возражений и опасений, Россия виновна в развязывании агрессивной войны против Украины не меньше, чем Германия в развязывании агрессивной войны против Польши. Тот факт, что она сделала это, заявив, что Украина находится под игом неонацистов, является дополнительной, ужасной иронией, которая, несомненно, будет занимать историков далеко в будущем.

Приговоры ведущим нацистским подсудимым за преступления против мира указывают на правовые и моральные выводы, которые следует сделать в отношении "специальной военной операции" России. Нюрнбергский протокол, однако, не дает ответа на вопрос, что следует делать с Россией в политическом плане в свете этих выводов. В Нюрнберге победившие союзники судили отдельных бывших руководителей нацистского правительства в Берлине, которого больше не существовало. Третий рейх был разгромлен в позорном забвении - разделен на четыре оккупированные зоны - силой союзных армий ценой миллионов погибших. Поэтому на Нюрнбергском трибунале не стоял вопрос о том, что делать с государством нацистская Германия, которое было предано забвению. Иначе обстоит дело с государством, совершившим "специальную военную операцию" против Украины.

Что делать с Российской Федерацией? Это страна, постоянный член Совета Безопасности ООН, которая на данный момент продолжает вести незаконную и аморальную войну в Украине и, как регулярно напоминает миру Путин, обладает огромным запасом ядерного (и другого нетрадиционного) оружия и средствами для его применения против любого противника. Нюрнбергский трибунал не предложил простого решения такой неразрешимой проблемы, как та, которую Россия сейчас ставит перед миром. Тем не менее именно в таком положении мы находимся сегодня.

Действительно, вопрос о том, как управлять нашими отношениями с Россией, стоял перед администрацией Байдена с самого начала войны, когда президент дал два основных указания своей команде по национальной безопасности: во-первых, сделать все возможное, чтобы помочь Украине защититься от России, а во-вторых, не допустить вовлечения Соединенных Штатов в войну с Россией. Путин сталкивается с аналогичной проблемой. Как бы ни хотелось России завоевать Украину, выживание которой жизненно зависит от Европы и США, она не хочет вести более масштабную войну против своих европейских соседей и Соединенных Штатов.

Этот двусторонний стратегический парадокс - вызов для американских дипломатов и политиков, столь же сложный, как и тот, с которым Кеннан и его поколение столкнулись в отношениях с Советским Союзом и который он назвал "несомненно, величайшей задачей, с которой наша дипломатия когда-либо сталкивалась и, вероятно, с которой ей когда-либо придется столкнуться". Для решения этой задачи потребуется та же интеллектуальная строгость, мужество и приверженность принципам, которые предыдущие поколения американцев применяли в аналогичных обстоятельствах.

Это также потребует упорства. Российский народ перенесет или будет вынужден перенести по вине Путина гораздо больше страданий при проведении "специальной военной операции". Пока неясно, смогут ли Соединенные Штаты возглавить Запад и остальной мир в противостоянии агрессивной войне Путина.

 

Эпилог. Что нужно сделать?

Завершая свою службу в качестве посла, я планировал написать для официальных лиц в Вашингтоне телеграмму с изложением своих мыслей о России, российском правительстве, Путине и его агрессивной войне против Украины. Обычно посол представляет заключительный отчет - Государственный департамент до сих пор использует старомодное слово "телеграмма" для письменных сообщений из посольств и консульств - об извлеченных уроках и будущем. Джон Хантсман, завершая свою службу в Москве в 2019 году, написал хороший доклад о том, как серьезно повлияли на работу посольства США высылка дипломатов и визовый тупик с МИД России, а также о последствиях для отношений США с Россией.