Миф о 1648 годе: класс, геополитика и создание современных международных отношений

Германское Ostsiedlung («Расселение на восток») было таким же неровным и даже еще менее централизованным процессом, чем норманнские или даже каталонские завоевания, что отражало различие в исходных условиях посткаролингского Восточно-Франкского королевства. Благодаря оттонскому укреплению X в., феодализация государства началась здесь позднее и никогда не заходила так далеко, как в Западно-Франкском королевстве. Когда под влиянием внешнего давления в XI в. начался кризис, он приобрел необычную форму борьбы за власть между императором Генрихом IV и папством – так называемая «Борьба за инвеституру» (1060–1130). Генрих IV пытался удержать под своим контролем епархии, однако реформированное папство вступило в союз с германскими региональными герцогствами [Mitteis. 1975. Р. 177–192]. Папско-герцогская победа означала конец германской имперской теократии и ее прав на светскую инвеституру. Также она вела к «медиатизации» субвассалов, встроенных в жесткую пирамидальную систему германских Heerschild(«ленных щитов»). В противоположность Англии германским Гогенштауфенам не удалось стать территориальными сеньорами, способными воплотить единообразный и общий для всей территории политический курс за пределами своих королевских доменов. «Германское феодальное право, как всегда, ставило интересы вассалов выше интересов сюзеренов» [Mitteis. 1975. Р. 251]. Блокирование более значительных королевских публичных полномочий могущественными территориальными князьями, которые удерживали право выбора императора, привело к разрушению главного защитного звена между свободным крестьянством и королевским правосудием, то есть к новой структуре собственности феодальных поместий, обрабатываемых закрепощенными крестьянами [Андресон. 2010. С. 156–160; Arnold. 1985. Р. 1–22, 191].

После феодализации отношений внутри знати в двух направлениях стал развертываться «натиск на восток», часто подвергавшийся мифологизации. С одной стороны, геополитическое накопление, поглощавшее сельские территории, управлялось крупными приграничными сеньориями, располагавшимися за Эльбой. Саксония стала для восточной Европы тем, чем Нормандия была для Англии или Каталония – для Испании. Начиная с конца XII в. был запущен уже знакомый нам цикл военных кампаний, распределения земель, феодализации, за которыми шли новые кампании и дополнительная феодализация – благодаря всему этому германское господство распространилось далеко за Одер, углубившись в славянские территории. В ходе этого процесса безземельные неродовитые рыцари из старых областей германского заселения в Саксонии, Лотарингии или Фризии получили огромные земельные богатства, которые вскоре позволили им поставить собственным сюзеренам сотни рекрутов [Bartlett. 1993. Р. 33–39]. Земельная политическая экономия феодальных геополитических отношений использовала возможности продвижения знати вверх по социальной лестнице, предоставленные расселением на восток и «подвижной» германской границей.

В то же время германские купцы начали создавать устойчивую сеть торговых портов и городов по южному и восточному побережью Балтийского моря, получая таким образом доступ к богатым ресурсам зерна, древесины и меха восточной Европы. Эта форма торговли, координируемая Ганзейским союзом, базировавшимся в Любеке, задала ряд торговых монополий, которые защищались военными орденами, один из которых – Тевтонский орден – подчинил себе Пруссию. Военные ордена притягивали безземельных франкских сеньоров, занимались охраной морских торговых путей и продвижением феодальных порядков на прибрежные славянские территории. Военные ордена, возникнув в крестовых походах, постоянно рекрутировали франкских рыцарей и характеризовались необычайной «международной» мобильностью и строгой внутренней организацией. Поддерживая хорошо связанную сеть стратегических и логистических баз по всему средиземноморскому и атлантическому побережью, они считали самих себя силами особого назначения, необходимыми для феодального христианского мира [Christiansen. 1980]. На Балтике коммерческие и миссионерские интересы объединялись с военными возможностями и земельным голодом сеньоров-монахов, подталкивая к колонизации областей за Эльбой.

Папская революция и крестовые походы

Создание военных орденов, которые в контексте VIII в. могли бы считаться абсурдом, указывает на революцию в строении и идеологии папства. Тот самый XI в., который столь драматично изменил отношения внутри знати старых франкских земель, также изменил и отношение между светским и церковным, что стало предвестием грегорианских реформ, которые установит папство в качестве феодальной власти, стремящейся к главенству над всей Европой.