Читаем Миф о Христе. Том I полностью

Изображение Христа с крестом в руке, относящееся к V веку христианской эры, найденное на гробнице Галлии Плицидии в Равенне (Италия)

Вспоминается и германский обычай посадки майского дерева, которое являлось символом весны и всей возрождающейся природы. И у христиан крест первоначально являлся не орудием казни Христа, а «деревом жизни», символом возрождения и спасения. Но так как и орудие казни Христа, и крест, как символ спасения, выражались одним и тем же словом, то эта двойственность в значении слова «дерево», xylon и т. д. привела к тому, что оба значения слова слились в одно: орудие казни Христа превратилось в крест, а крест в орудие казни Христа. Юстин в своем диалоге с иудеем Трифоном сообщает, что у евреев был обычай прободать агнца вдоль и поперек копьями, воткнутыми в перекладину, к которой прикреплялись передние ноги агнца, так что оба копья представляли собою крест. Это, конечно, являлось у иудеев не символом казни, а символом единения с Яхве, источником новой жизни и возрождения. Этот обычай, разумеется, послужил для христиан, сравнивавших своего Христа с пасхальным агнцем иудеев, поводом превращения креста в орудие казни бога, тем более, что и фригийцы, как сообщает Юлий Матерн, имели обыкновение привязывать агнца к подножию сосны Аттиса, на которой висело изображение бога[33].

С таким именно представлением об эволюции креста, как христианского символа, согласуется тот факт, что самое раннее представление о Христе, связывавшее его с крестом, изображает «спасителя» не страдающим и распинаемым богом, но торжествующим над болезнями и смертью чудотворцем, со свитком завета, с евангелием в руках, с агнцем у ног, с крестом на голове или в правой руке, подобно тому, как язычники изображали своих богов, например, Юпитера, с головой, увенчанной короной, с крестообразным скипетром в руках. Иногда раннехристианские изображения Христа помещали его голову перед крестом, окружали ее сиянием или рисовали эту голову на том самом месте креста, где раньше рисовался агнец, на месте скрещения вертикальной и горизонтальной перекладины.


Древнехристианские изображения Христа в виде агнца.

И даже после того, как церковь, быть может, правильно чувствуя тождественность «агнца» и «Агни», запретила в 692 году изображения агнца, разрешив придавать Христу на кресте только человеческий облик, даже после этого Христос изображался не в виде «распятого», а в виде человека, то молящегося с простертыми руками под крестом, то поднимающегося из гроба, то стоящего на евангелии у подножия креста, с широко открытыми глазами, с головой, окруженной сиянием, а это, между прочим, показывает, что крест сохранял даже до этого времени значение мистического символа, но ни в коем случае не орудия казни. Таким образом, во всех вышеуказанных изображениях мы имеем двойной образ бога, в виде человека и креста, подобно тому, как во время празднества Озириса или Аттиса пихтовый или сосновый ствол и рисунок на нем или статуя тоже двояко символизировали одного и того же бога. Такой способ изображения Христа сохранялся еще очень долго, хотя в пятом или шестом столетии появляются уже «распятия», а Христос изображается с «ранами гвоздей», причем крест одновременно является мистическим символом и орудием казни спасителя, а раны должны были выражать торжество Христа над страданием и смертью. Наиболее древним изображением «распятия» в нашем смысле является распятие из слоновой кости, хранящееся в Британском музее в Лондоне, упомянутое и описанное Краузом в его «Истории христианского искусства».

Два греческих бога-спасителя, являющихся предшественниками Христа: Гермес с ребенком Дионисом, сыном Зевса и нимфы, подобно Христу страдавшим и умершим за людей

Датировка этого распятия (оно отнесено к пятому столетию), однако, столь же ненадежна, как и датировка миниатюры из сирийского евангелия монаха Рабулы, найденного в монастыре Цагба в Месопотамии, находящейся в библиотеке Лоренцо во Флоренции. Эта миниатюра также изображает «распятие», и происхождение ее отнесено к 586 г. До всяком случае, до XI века продолжали изображать не столько мертвого Христа на кресте, сколько живого Христа перед крестом; первым достоверным изображением распятия в современном его виде является книжный рисунок, хранящийся в библиотеке Лоренцо и относящийся к 1060 г.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Библия. Историческое и литературное введение в Священное Писание
Библия. Историческое и литературное введение в Священное Писание

Барт Эрман, профессор религиоведения Университета Северной Каролины в Чапел-Хилл, доктор богословия, автор более двадцати научных и научно-популярных книг о Библии, жизни Иисуса и истории раннего христианства, свою настоящую книгу посвятил исследованию еврейских и христианских писаний, составивших Библию, которые рассказывают о Древнем Израиле и раннем христианстве. Автор рассматривает Писание с исторической и литературной точек зрения: пытается объяснить, почему оно сложно для во(приятия, рассказывает о ранних израильских пророках и пророках времен Вавилонского плена, о поэтах и сказителях Древнего Израиля и Посланиях Павла… Таким образом подводит к пониманию, что Библия играет ключевую роль в истории европейской цивилизации.

Барт Д. Эрман

Христианство / Религия
Святость и святые в русской духовной культуре. Том II. Три века христианства на Руси (XII–XIV вв.)
Святость и святые в русской духовной культуре. Том II. Три века христианства на Руси (XII–XIV вв.)

Книга посвящена исследованию святости в русской духовной культуре. Данный том охватывает три века — XII–XIV, от последних десятилетий перед монголо–татарским нашествием до победы на Куликовом поле, от предельного раздробления Руси на уделы до века собирания земель Северо–Восточной Руси вокруг Москвы. В этом историческом отрезке многое складывается совсем по–иному, чем в первом веке христианства на Руси. Но и внутри этого периода нет единства, как видно из широкого историко–панорамного обзора эпохи. Святость в это время воплощается в основном в двух типах — святых благоверных князьях и святителях. Наиболее диагностически важные фигуры, рассматриваемые в этом томе, — два парадоксальных (хотя и по–разному) святых — «чужой свой» Антоний Римлянин и «святой еретик» Авраамий Смоленский, относящиеся к до татарскому времени, епископ Владимирский Серапион, свидетель разгрома Руси, сформулировавший идею покаяния за грехи, окормитель духовного стада в страшное лихолетье, и, наконец и прежде всего, величайший русский святой, служитель пресвятой Троицы во имя того духа согласия, который одолевает «ненавистную раздельность мира», преподобный Сергий Радонежский. Им отмечена высшая точка святости, достигнутая на Руси.

Владимир Николаевич Топоров

Религия, религиозная литература / Христианство / Эзотерика