Миф о Христе. Том I

Сомнения быть не может: представление о Христе, пригвожденном ко кресту, появилось у христиан сравнительно поздно. Связь креста с Христом обозначала вначале не способ казни «спасителя», а торжество Христа над смертью, надежду на возрождение, т. е. то же самое, что обозначал крест в мистических учениях античного язычества. Отмеченное выше сопоставление креста с агнцем у ранних христиан тоже не позволяет делать какое-либо другое заключение. Здесь тоже крест первоначально является символом огня и жизни. Что окруженный сиянием агнец на изображениях ранних христиан символизировал живого агнца, которого торжественно сжигали во время весеннего равноденствия, как искупительную жертву, что этот агнец, короче говоря, символизировал собой Агни (agnus), — доказывается тем, что агнец этот на изображениях находится как раз в месте скрещения обеих перекладин креста, то есть в том месте, где когда-то при зажигании огня посредством arani появлялась первая божественная искра[34].

Созвездие Овна. Из старинной книги Альбумазара

Христианский Иисус.

1. Иисус апостола Павла.

Вера в Иисуса утвердилась среди многочисленных мандейских сект различного толка задолго до того, как религия Иисуса получила более или менее устойчивые и определенные формы, до того, как сторонники и последователи этой религии осознали ее своеобразие и обособленность от официальной иудейской религии. Первым выражением этого сознания, а также и первым гениальным наброском новой религии Иисуса являются «послания» тарсийского ткача и странствующего апостола Павла. Из дошедших до [нас от его имени посланий послание к евреям безусловно написано не Павлом. Второе послание к солунянам, послание к ефесянам, равно как и так наз. «нравоучительные послания» (к Титу, Тимофею и Филимону), признаны подавляющим большинством богословов также поддельными. Большие сомнения вызывают относительно своей аутентичности и послания к колоссянам и филиппийцам. Тем упорнее настаивает новейшее критическое богословие на авторство Павла в отношении четырех больших вероучительных посланий к галатам, коринфянам (2) и римлянам. Всякое сомнение в аутентичности этих посланий характеризуется богословами, как «тяжкое заблуждение исторической гиперкритики». Однако, Бруно Бауэр, а особенно голландские богословы Пирсон, Ломан, ван Манен, Мейбоом, Метгис, к которым в наше время присоединились берлинский богослов Р. Штек, профессор математики ньюорлеанского университета Б. Смит и покойный бременский пастор Альберт Кальтгоф, — все они, напротив, подвергают сомнению аутентичность и этих посланий, выдвигая серьезные аргументы против установившейся традиции, приписывающей их Павлу. Они считают, что послания Павла являются литературным детищем целой богословской школы второго века, что авторы этих посланий в один и тот же период или разновременно стремились изложить bi них основные принципы новой утверждающейся религии.

Одно можно утверждать наверное: ни одного убедительного доказательства аутентичности посланий, дошедших до нас от имени Павла, мы не имеем! Особенно подозрительно в этом отношении то, что Лука, посвятивший большую часть своего рассказа в Деяниях апостольских деятельности Павла, ни одним словом не обмолвился о его посланиях[35]. Указание Смита на то, что послания Павла были совершенно неизвестны в первом веке христианской эры, что послание к римлянам относится не ранее, чем к средине II века, — это указание также говорит против авторства Павла и во всяком случае наводит на мысль, что послания Павла не являются первоисточником паулинизма. Что же касается «научно установленной аутентичности большей части посланий», о чем любила твердить критическая теология прошлого века, то о ней теперь и говорить не приходится.