Миф о женщине

Пересохло вдруг горло от жажды.
Он опять ту войну вспоминал.
Летним утром начавшись однажды,
Разносила смертей семена.

Эти смерти тогда прорастали,

От границ шли стремительно вглубь.
И пока не узнал ещё Сталин,
Как прорезали «Юнкерсы» мглу.

А потом – вдоль смертей отступленье.

Залпы звёзд сорвались на штыки,
На кремлёвские рёбра ступеней
Тяжело опускались шаги…

В эти дни под огнём в Беларуси

О любви он напишет в письме.
О любви, но, не скрыв своей грусти,
Намекнёт вскользь – здесь кровь, дым и смерть…

Тех солдат много раз вспоминали,

Но сегодня печален итог —
Нет надгробия с их именами,
Люди в братских могилах – никто.

Взвод бойцов, молодых и отважных,

Много лет старшина вспоминал.
А под солнцем блестел, сох от жажды
Раскалившийся мемориал…

Вертикали

Безучастные звёзды меркнут,
Мы за ними спешим вдогон.
«Как там видимость? Приём, Беркут!
Как готовность ко встрече с врагом?».

Небо нынче, как зла обитель,

И над облаком чёрный крест —
Это вражеский истребитель.
«Беркут, сзади!», – в наушниках треск.

Облака вдоль земли стекали,

Обозначив небесный фронт.
Как же часто мы вертикали
Принимаем за горизонт.

Чёрным шлейфом за фюзеляжем

Увязалась старуха-смерть.
«Слышишь, Беркут, мы все здесь ляжем,
Но не раньше победы, заметь!».

Мы ещё им оформим штрафы

За всех тех, кто взлетел, упав,
Всем штурмовикам из «Люфтваффе»
Лично выпишем выстрелом штраф!

Зацепило крыло на спуске,

Но штурвал я не отпустил,
И от бешеной перегрузки
Злоба хлынула с кровью в виски.

Полоса горизонта шире,

И настойчивей рваный гул,
А потом – тишина в эфире.
Что ж ты, Беркут, не дотянул?..

Вьюга войны