Миф о женщине

Я рождён в год змеино-шипящий,
Но не пара, не ровня ужу.
И по жизни, как истинный ящер,
Не ползу, а изящно скольжу.

Говорят мне, что я равнодушен

К факту личных побед и чужих неудач,
Хладнокровно сжимаю свой ужин,
А я просто спокоен – ведь я же Удав!

Природа змеиная

Проста, но мудра.
У страсти камина я
Свернусь, как удав.

Любимых не бросит, ведь он не злодей,

А недруга – уж такой нрав! —
Сжимает, сжимает, сжимает плотней
В могучие кольца Удав.

Поменялось всё в мире местами,

Но по сути – всё та же вражда.
Собираются кролики в стаи
И удавов давай осуждать.

Говорят – я со всем не согласен,

Должен взгляд их принять, свою прыть обуздав,
Но не будет в запуганной массе
Сильный духом, всегда непокорный Удав!

Затянув от укуса манжеты,

Кто-то холод смахнёт у щеки.
Погружая, как в сон, в дурман, жертвы,
Тихий хищник раскроет щитки.

Говорят, что ленив я настолько,

Что часами без дела гляжу в никуда.
Это мысли о вечном, высоком
Переваривает долго, с чувством Удав!

Муки творчества

Тот вечер возле моря разморил,
Я незаметно задремал поди там,
Где цвёл каштан и дикий розмарин.
Гляжу – из пены вышла Афродита.

Как подвела в тот вечер духота —

Лежу у моря, греюсь кверху пузом,
А тут она – ну вот непруха-то!
С тех пор со мной пошла по жизни Муза.

Опять пришла, опять мне корчиться

От творческой неизлечимой муки!
Но всё же эти муки творчества
Мне не дают скопытиться от скуки.

Она всё время мучает меня —

Хочу писать, а Музу не отыщешь,
А то придёт, и нет такого дня,
Когда чего-нибудь, да не напишешь.

Я сплю, она диктует мне стихи,

Ну нет бы рядом закемарить скромно!
Ведь просыпаюсь я, и ни строки,
Ну как назло, ну хоть убей не помню!

А как-то был коньяк, была еда,

Мы пели наши песни ночью поздней,
Но кончились все песни – вот беда!
И мы решили написать ещё с ней.

Вот так и пролетают месяца —

То в творчестве застой, а то запои.
Вся жизнь-то в тридцать строк не вместится,
Но, может, Музу вызову зато ей.

Будни поэта