Мифическое путешествие: Мифы и легенды на новый лад

Едва из его глубин выскакивает первый предмет – фонтан, все остальное идет как по маслу. Вскоре вокруг появляются уютные дома, колодцы, еще фонтаны, и городские площади, и деревья, гнущиеся под тяжестью невиданных в этих землях плодов, и табуны лошадей, и стада коз, и длинношерстые быки, и хлева, и амбары, и кузница, и скамьи, и булыжные мостовые, и палисадники, и, напоследок, сверкающий в лучах солнца дворец. Земля под ногами дрожит, рокочет, исторгая из недр огромные скалы. Горный хребет возносит все выстроенное кверху, так высоко, что крыши домов того и гляди пронзят небесную синеву. Каменные лозы, стремительно вырастающие из земли, оплетают здания, намертво связывая их с гребнями гор. Вдобавок дома пускают в землю гранитные корни, а башни со шпилями подпирают мраморные контрфорсы, в мгновение ока выросшие прямо из крутых склонов. Мимнир, скрестив руки, оглядывает свое творение, свистит, и горный хребет вместе с венчающим его городом отделяется от континента, отодвигается в море на целую лигу. Не успевает клубящаяся в воздухе пыль осесть, как берега пролива соединяет алебастрово-белый мост. Преломленные хрустальными шарами, украшающими перила, солнечные лучи озаряют его всеми цветами радуги.

– Не то чтоб Биврёст, но сойдет, – заключает Мимнир, подбирая ларчик.

Напрочь выбившийся из сил, крохотный ящичек с трудом переводит дух.

– Еще одно. Последнее, – ободряет его Мимнир.

Ларчик тяжко вздыхает. Мимнир переворачивает его кверху дном, и на ее безупречно гладкую, без единой морщинки ладонь сыплются семена – серебряные, золотые, числом около сотни, величиною не больше маковых зернышек. Легонько подув на них, Мимнир широким взмахом руки разбрасывает семена пред собой.

Пав наземь, семена превращаются в горожан. Миг – и Мимнир обступает толпа парней и девиц, эльфов и фей. Каждый сияет холодной, неземной красотой, каждый кланяется Мимнир в пояс.

Мимнир вновь удовлетворенно кивает.

– Дом, – с царственной, властной улыбкой говорит она. – Пока что наш дом здесь, а там посмотрим.

Тот, Чьими Трудами Мир Сотворен [99] Низи Шол

Было это почти что в начале всего сущего, только, правду сказать, не в самом начале. Жизнь была хороша, земля жирна и обильна сочной травой. Стада людей не брала никакая хворь, ибо никаких хворей в мире пока еще не появилось. Никто в те времена друг с другом не враждовал, никто никаких зол и обид другим не чинил.

Причиной тому был чудесный буйвол, Тот, Чьими Трудами Мир Сотворен. Когда бы что ни потребовалось, с любыми просьбами шли люди к нему. Нужен, скажем, охотнику большой ассегай, идет он к Тому, Чьими Трудами Мир Сотворен, прислонится к его могучему черному плечу и поет:

– Ах, отец мой, от тебя
Все добро на свете,
От тебя и это
Длинное копье!

Споет так, возьмет ассегай и идет себе на охоту.

Или, скажем, понадобится хозяйке кусок разноцветной ткани, идет она к чудесному буйволу, прислонится к его плечу и поет:

– Ах, отец мой, от тебя
Все добро на свете,
От тебя и эта
Нарядная ткань!

Споет так, возьмет ткань, да тут же ею бедра и обернет.

Так все и шло своим чередом, и до поры Тот, Чьими Трудами Мир Сотворен, думал, будто жизнь хороша, но со временем понял: нет, как-то уж чересчур она хороша.

– Этак люди за дело никогда не возьмутся, – рассудил он. – Конечно, должен я давать им все, чего ни попросят, но не хочу, чтоб они сами себе ничего раздобыть не умели.

Сказал он так и ушел от своего народа.

Остались люди жить сами по себе. Поначалу, конечно, растерялись, но вскоре другие способы добывать нужные вещи нашли. Оказалось, самим делать копья, ткать нарядные ткани да копать железную руду не так уж и трудно.

И таков уж был их обычай – получив нужное, петь:

– Ах, отец мой, от тебя
Все добро на свете!

Вот так и зажили люди с тех пор. Но нашлись среди них лентяи, разобиженные на Того, Чьими Трудами Мир Сотворен: зачем, дескать, нас оставил? Начали они брать что захочется у тех, кто все это сделал, а кто воспротивится – убивать. Так пришли в мир душегубство и воровство, а с ними много других напастей: горе, голод, болезни и так далее.

Снова люди в растерянности: житье их становится хуже и хуже, плодородная земля иссохла, истощилась от человеческих драк, сочные травы втоптаны в кровавую пыль…

И вот один из стариков, помнивших прежние, беззаботные времена, догадался:

– Должно быть, обидели мы отца нашего, Того, Чьими Трудами Мир Сотворен. Он нам давал все, что ни попроси, а мы ему взамен ничего не давали. Стало быть, надо поднести отцу драгоценнейший дар. Увидит он, что мы его любим, и снова житье наладится.