Мифическое путешествие: Мифы и легенды на новый лад

– Зачем только я взял тебя, сироту, в свой шатер и вырастил, точно сына?! Дорен, Си, Клайтен, схватить этого дурня и драть плетьми, пока не оставит своих заблуждений!

Алуан замер, упрямо нахмурив лоб, но Ли потянула его за руку:

– Бежим, бежим! Его гнев рассеется куда быстрее, чем заживет твоя спина. Клянусь: если тебя плетьми выдерут, даже навестить не приду! Зачем заупрямился, зачем меня не послушал?

Алуан нехотя развернулся и следом за Ли побежал к лошадям.

Конечно, люди Кива пустились за беглецами в погоню, но Ли с Алуаном взяли двух самых быстрых коней. Вдобавок все преследователи были Алуану друзьями и не слишком-то усердно гнались за ним.

Мало-помалу погоня скрылась за линией горизонта. Тогда Алуан с Ли ослабили поводья, придержали коней. В небе клонились к закату Нонус с Децимусом – стало быть, Примус вот-вот взойдет. Дневная охота и долгая скачка изрядно утомили и всадников, и коней.

Добравшись до берега крохотного озерца, они перевалили за невысокий холм, хоть как-то укрывший их от ветра.

– Остановимся здесь.

Поскольку бежали они в страшной спешке, из еды во вьюках нашлось лишь несколько полосок копченого мяса. Ли отправилась ловить рыбу, а Алуан занялся костром.

Свежеиспеченная лучеперка, пусть даже без соли, приправленная только голодом, оказалась необыкновенно вкусна. После еды Ли с Алуаном улеглись в траву, подняв взгляды к безоблачному синему небу.

– Ты вправду думаешь, что мир изменился? – спросила Ли.

Алуан горько усмехнулся.

– Вспомни, Ли. С полчаса назад мы с тобой миновали тур. Тот самый, с десятком красных камней у подножья.

Кочевые племена складывали в степи каменные туры, отмечая ими пройденный путь, а чужакам указывая границы своих угодий. После многолетних кровопролитных войн, давным-давно стершихся из памяти, Пять Подчиненных Рас поделили мир меж собой – это и было названо Великим Разобщением.

Шесть лет назад, когда Ли исполнилось десять, они с Алуаном целый день собирали по всей степи красные камни и в честь ее дня рождения сложили из них тур. Красный был ее любимым цветом.

– Ну вот. Десять камней. По камню на каждый прожитый тобой год, по камню на каждое из наших десяти солнц.

– Не понимаю. Разве камень может означать и год жизни, и солнце?

– Ли, а ты знаешь, отчего солнц в небе десять?

– Папа говорит: Подчиненных Рас у Зиксларов пять, вот они и создали по раю и аду для каждой.

– Тогда выходит, что каждое солнце – особый мир?

– Наверное, да.

– Может, оно и так. Но я думаю, все дело в том, что Зикслары были ленивы. Вместо одного солнца, большого, сделали десять поменьше. С лепешками то же самое: одну большую раскатать и равномерно пропечь куда труднее, чем десять маленьких.

– Ха-ха-ха… Глупости ты, Алуан, говоришь. Смотри, как бы отец не услышал, не то опять задаст тебе порку.

– За что же меня пороть? Моя история похожа на правду не меньше, чем его.

В последующие годы другие, проходившие мимо, надстроили тур, но красные камни в его основании оставили на виду – наверное, из-за их приметности.

Голос Алуана вернул мысли Ли к настоящему.

– Вспомни: мы складывали его на берегу озера.

Да, на берегу этого самого озера… Выходит, они целых полчаса ехали по земле, когда-то скрывавшейся под водой?

– Но ведь озера все время то разливаются, то усыхают, – возразила Ли. – Это еще не доказывает, что в мире становится суше, а наш народ некогда жил по-другому.

– Ты вправду так думаешь? Твой отец далеко.

Тут уж Ли крыть было нечем. Сорвав еще стебелек травы, она разжевала его. Трава оказалась горька.

– Даже если все это правда, что мы тут можем поделать? Зикслары давным-давно покинули нас, а у людей нет той же власти и волшебства.

– Почему это мы ничего не можем поделать? В сказаниях говорится, что в прежние времена, до прихода Зиксларов, среди нас было немало великих героев. Вот, например, Геркулес, бившийся с богом. Или Нил Сильнорукий, ходивший по небесам…

– Все это мифы! Сказки! Ересь очередная! Можно подумать, помрешь ты без них, хотя всего этого не увидеть и не пощупать.

Алуан взглянул на нее. Уголки его губ дрогнули, глаза озорно заблестели.

– Тревожащимся только о том, что можно увидеть или пощупать, я нравился бы тебе куда меньше.

– Ха! Кто сказал, что ты мне сейчас очень нравишься?

– Но ты же здесь, со мной, верно?