Мифическое путешествие: Мифы и легенды на новый лад

Исследовательница приезжает одна, с чемоданом на колесиках, в котором, по словам Пита из придорожного ресторана, кроме блокнотов, книг да ноутбука, почти ничего и нет. Еще Пит говорит, что за едой она все время читала газеты, а расплачиваясь по счету, спросила, правдивы ли те самые слухи.

– Я изучаю безруких дев американского Запада, – пояснила она, – и слышала, будто в ваших местах одна из таких имеется. Если у кого-либо есть о ней хоть какие-то сведения, я бы хотела с ней встретиться.

Похоже, Пит посчитал приезжую слегка ненормальной, но некоторые из слышавших его рассказ рассудили иначе.

«Встретиться»… Это звучало исключительно вежливо. Подобной вежливости, если подумать как следует, ни за кем из приезжих еще не замечалось.

Ты начинаешь злиться на Пита: трудно было ему подробнее расспросить? Ты-то работаешь со среды по субботу, и, появись исследовательница днем позже, немало вопросов бы ей задала.

А почему? Потому, что вот этой-то вежливости никто, кроме тебя, похоже, не оценил. Это и гонит тебя в пятницу, после работы, в мотель, оставить у Карлы, дежурящей по ночам, скомканную записку. Карла вернее ее по адресу передаст, а Томми, который дежурит днем, просто из вредности потеряет – некоторых ведь хлебом не корми, дай только людям напакостить, верно?

А еще исследовательница сказала, что изучает безруких дев.

Выходит, ваша – не единственная.

Есть в судьбе безрукой девы кое-что утешающее.

В сказках о той или иной безрукой деве ее страдания не бесконечны, так как она – девица достойная, или была таковой до отцовского злодеяния, но после ей уже многое можно простить, и нам известно: не вечно ей блуждать по лесам в одиночестве, истекая кровью.

Ну, а пока она живет в лесу, ангелы велят водам перед ней расступаться, чтобы не утонула, и укрывают ее небесными ризами, чтоб не продрогла, и все это не может не успокаивать.

Вдобавок птицы роняют ягоды ей прямо в рот, а дождь утоляет жажду, а значит, к появлению принца безрукая дева не исхудает (известное дело: кожа да кости сказочным принцам не по душе).

Одним словом, ты прекрасно знаешь, какой она окружена заботой, прекрасно видишь, чего ей недостает, и потому судьба безрукой девы не внушает особых тревог.

Звонок от исследовательницы здорово тебя удивляет.

– Благодарю вас за отклик, – говорит она. – Да, мне по-прежнему очень интересно поговорить с ней, если это возможно.

– Зачем? – спрашиваешь ты, как будто это она оставляла тебе записку, а не наоборот.

– Если хотите, я покажу вам план и структуру статьи, – отвечает она. – Никакого вторжения в чью-либо личную жизнь. В данный момент все еще на стадии исследований – с финансированием у нас небогато, но я надеюсь, наша работа очень важна.

Важной работой, наверное, заняты эти, на поле для гольфа. Остается надеяться, что она имеет в виду нечто другое – не только деньги. Такое ощущение, будто тебе вообще неизвестно, что такое важная работа.

– Наверняка, – соглашаешься ты.

Безрукая дева вечно одинока.

Даже во снах рядом с ней нет никого. Даже если леса кишмя кишат безрукими девами, каждая обитает в мире, известном одной только ей.

Если б леса кишмя ими кишели, безрукие девы попросту не поверили бы собственным глазам. Каждая шла бы своей дорогой, думая обо всех остальных: «Как эта девушка одинока, как похожа на призрак!»

В добрых, радостных снах мир безрукой девы – мир тишины, мир колец из чистого серебра, мир, где топор бессилен.

Исследовательница является в четверг вечером, с чемоданом на колесиках, в точности такая, какой описал ее Пит. Заказывает кофе, приглашает тебя присесть.

В заведение то и дело заглядывают посетители из тех, что едут на ярмарку антиквариата, и рассиживаться недосуг, однако после того, как ты приносишь ей кофе раз десять, она, наконец, придвигает к тебе увесистую папку.

Склонившись к столу, так как тебе невтерпеж разобраться, в чем дело, ты раскрываешь обложку и быстро (заказанный в угловую кабинку омлет с тостами остынет в десять секунд) окидываешь взглядом страницу.

«Безрукие девы американского Запада, – говорится в первых строках, – несмотря на название данной статьи, чисто локальным феноменом не являются. Региональные ограничения всего лишь позволяют, сведя выборку к разумной величине, по возможности опросить достаточное количество респондентов».

И далее: «В целях сохранения анонимности респондентов все имена заменены вымышленными».

За этим следуют списки имен, куча таблиц и графиков с уймой самых разнообразных базовых координат – многие тебе даже в голову бы не пришли. Одна из осей озаглавлена «Возраст на момент увечья». Тут у тебя аж дух перехватывает.

Рядом с исследовательницей лежат еще папки. На обложках крупно, печатными буквами (наверное, чтоб легче было искать) выведены имена: «АННА», «КАРЛИ», «МАРИЯ»…

Имена эти ненастоящие, и ты невольно задаешься вопросом, кто выбирал их – исследовательница или же сами девы?

– Что с ними стряслось? – наконец-то, решив, что ни за какие деньги в мире не сможешь заставить себя прочесть хоть одну, спрашиваешь ты.