Мифическое путешествие: Мифы и легенды на новый лад

В начале правления каждый Бессмертный Змей выбирал себе «спутника» и «спутницу», мужчину и женщину, предназначенных для одной-единственной цели – умереть первыми. Каким образом они умирали, о том знали только Чтецы, но из сердец их, легких и гениталий варили в каменном горшке особое блюдо. И всякий Бессмертный Змей знал одну простую вещь: если он хочет жить, то должен отвергнуть угощение, поданное Чтецами. Казалось бы, что может быть проще? Однако в клубах ароматного пара мерцали искорки, а аромат блюда порождал крохотные взрывы на нёбе и языке, и, наконец, Бессмертному Змею, как и каждому из его предшественников, приходила в голову мысль: «Если отведать совсем немного, самую капельку, такая малость вреда мне уж точно не причинит!»

Съеденное без остатка, кушанье вызывало неудержимую рвоту. Такую, что Бессмертный Змей выблевывал наружу все внутренности и даже все кости, превращенные угощением в яркого цвета желе. Когда от Бессмертного Змея не оставалось ничего, кроме кожи, Чтецы накидывали ее на поперечину креста из двух палок, а крест тот через весь город несли в сокровищницы, в подвалы обсерватории. После этого Чтецы, следуя указаниям, начертанным на небесах, избирали нового Бессмертного Змея, и люди встречали его ликованием.

У входа в Царство Божие Чтецы взрыхляли клочок земли, и новый Бессмертный Змей сажал в эту землю сеянец – юное деревце, выращенное из семени. Когда дерево подрастало, люди со всех концов страны приходили за его семенами, чтоб посадить их в родных деревнях: считалось, что это навек убережет их от голода. Ну, а когда новый Змей в свой черед сбрасывал кожу, жрецы выкапывали дерево с корнем и готовили землю для следующего сеянца.

Так повелось с незапамятных пор, в точности так же вышло и в этот раз. Некто, правивший долгие годы и месяцы, которым никому не позволялось вести счет (ибо, согласно догмату веры, Бессмертный Змей на свете был только один и царствовал вечно), превратился в клочья кожи на перекладине креста. На трон взошел новый правитель, юноша по имени Радостней, Чем Днем Раньше. Когда Чтецы явились к нему с этакой новостью, он завопил от радости, предвкушая невообразимые дары и наслаждения, что вот-вот потекут к нему бесконечной рекой. Оставшись один, он поднялся на цыпочки, развел руки в стороны и кружился, кружился, пока с хохотом не рухнул на пол.

– Бессмертный Змей! – воскликнул он в полный голос. – Я – Бессмертный Змей! Повелитель мира!

И в самом деле: пары недель не прошло, как в столицу В Небе Начертанной хлынул поток чудесных, диковинных даров изо всех стран-данников. Прибыли во дворец ковры, сотканные из крыльев бабочек. Прибыли бутылки вина, сдобренного слезами старух, вспомнивших поцелуй первого из всех, кто любил их. Дабы развлекать и обучать нового правителя наукам, во дворец отовсюду съехались циркачи, актеры и мудрецы. Дабы поведать, что удалось им постичь о страстях человеческих за созерцанием сталактитов, сошлись ко двору отшельники, по полвека прожившие во тьме пещер. Явились во множестве те, кто сознался в немыслимых злодеяниях, совершенных лишь ради возможности предстать перед троном и изложить повелителю все подробности оных, а Бессмертный Змей, слушая их, хохотал, в притворном ужасе прикрывая глаза ладонями. Шли ко двору и поэты, в клочья разорванные дикими псами, а после возрожденные к жизни в виде младенцев, вынесенных на берег морскими волнами, готовые разгадать любую загадку, когда бы и кто бы ее ни измыслил.

Пышное действо продолжалось пятнадцать дней кряду, и за все это время радость Бессмертного Змея омрачали лишь два обстоятельства. Первым был его министр, худощавый, средних лет человек по имени Дыхание Правосудия, настаивавший на том, чтобы Бессмертный Змей вспомнил о своих обязанностях, а между тем предмет сей нового правителя нимало не интересовал. Насколько ему было известно, помянутые обязанности заключались, главным образом, в выборе спутника со спутницей, а уж об этом ему даже вспоминать не хотелось.