Мифическое путешествие: Мифы и легенды на новый лад

Второй докукой оказалась его же родная сестра, весьма нелюбезного нрава девица по имени Разумней Отца Своего И Любого Другого. Еще до блистательного возвышения брата она неизменно делала все, дабы выставить напоказ его заурядность и нечистоту помыслов. Ни разу не побывала она на его вечеринках, ни разу не посмеялась над его шуткой, ни разу не удостоила благосклонности выбранных им для нее парней. Ела она лишь самую простую пищу, запивая ее крохотным глотком вина, а дни свои проводила за изучением древних писаний, или слагая стихи, или придумывая изящную мебель, или же покрывая стены своих покоев фресками, изображавшими тайны Мироздания. Носила она длинные темные платья, застегнутые до самого горла (хотя невзрачную ткань неизменно украшали яркие полосы либо вставки), и сандалии на плоской подошве, с потертыми кожаными ремешками, крест-накрест охватывавшими лодыжки. В то время как брат с друзьями устраивали затейливые празднества, Разумней Отца Своего шла через Девять Кругов в пустыню, где часами наблюдала за мелкими зверушками, шмыгающими туда-сюда без всякой видимой цели.

И вот теперь, когда брат ее достиг вершин славы, эта девица, самым возмутительным образом игнорируя всех акробатов, всех фокусников, всех заводных жирафов в натуральную величину, как ни в чем не бывало вошла в тронный зал и потребовала, чтоб он властью Бессмертного Змея облегчил жизнь бедных и обездоленных.

От этакой наглости ему немедля захотелось вскочить с трона и выдрать сестрице все волосы, но тут в голове его родилась идея получше. С ухмылкой повернулся он к Дыханию Правосудия.

– Добрые вести! – сказал он. – Я выбрал спутницу.

Разумней Отца Своего И Любого Другого отступила на шаг.

– Нет! – сказала она. – Не продолжай. Еще не поздно остановиться.

Но брат ее медленно покачал головой, озаряя сестру широкой улыбкой.

– В спутницы я выбираю родную сестру, зовущуюся Разумней Отца Своего И Любого Другого. Пусть же она сопровождает меня во всех сотворенных Богом мирах!

Так он сказал и, решив, что сказал превосходно, добавил:

– Благословен будь вовеки Бессмертный Змей!

Разумней Отца Своего И Любого Другого, ни слова не говоря, вышла из зала под общий хохот придворных (каждый из них втайне надеялся стать правителю закадычным другом). Придя к себе в спальню, она выдвинула из-под кровати деревянный сундучок и дрожащей рукой извлекла из него пряди волос, срезанные с ее головы при первой в жизни стрижке, в день обретения имени, а еще бледно-голубое платье, в которое была при том одета, и черную куклу в наряде из золотой парчи, подаренную матерью после свершения ритуала. Уложив все это в корзинку, она отправилась в самый дальний круг города, где в стенах небольшого каменного домика ютился Храм Имен.

Жрецы Имен (все до единого – в огромных масках, украшенных резными знаками из давно позабытых азбук) страшно перепугались: вдруг эта девица достанет из корзины мертвого младенца и потребует дать ему имя? Однако новая спутница Бессмертного Змея лишь вывалила на грубо отесанные плиты пола принесенные с собою реликвии.

– Мое имя мне больше не принадлежит, – объявила она. – Возьмите его назад.

Жрецы принялись ее отговаривать: дескать, остаться без имени означает, что никто не сможет благословить ее, бросая камешки в Кладезь Жизни… да что там, без имени ее даже собственные сновидения не найдут!

Разумней Отца Своего И Любого Другого заподозрила, что на деле их беспокоит совсем иное: ритуал отречения от имени требовал от жрецов начертать ее имя на малосъедобных лепешках, сопроводив его множеством поношений, а после съесть эти лепешки, дабы отвергнутое имя, пройдя через их тела, кануло в забвение.

– Нет, оставаться без имени я не намерена, – пояснила она. – Я подыскала новое. Отныне меня зовут «Сокрушенная Небесами».

Восседая на Троне Лилий, Бессмертный Змей, некогда звавшийся Радостней, Чем Днем Раньше, продолжал встречать аплодисментами появление новых и новых даров. Со временем начал он откупоривать бутылки с редчайшими винами, и, стоило министру вновь завести разговор о выборе спутника, Змей поднимал бутылку, точно предлагая хлебнуть, и надолго припадал губами к ее горлышку.

Наконец пышное зрелище завершилось. Перед троном остался только один человек – судя по волосам, завязанным в узел, раб. Весь наряд его состоял из обмоток да длинной рубахи, стянутой в поясе красным шнуром. Однако ростом он был высок, грациозен, глаза глубоки, пальцы длинны, в линиях подбородка и губ чувствовалась сила. Окинул Бессмертный Змей взглядом реестр подарков, подготовленный Палатой Исчислений, однако в самом конце его значилось только: «Раб».

– Откуда ты прислан? – спросил тогда Змей.

– О великий владыка, – заговорил раб, – я прислан от императора Грязи И Блеска.

Бессмертный Змей улыбнулся. Страна Грязи И Блеска была главной соперницей В Небе Начертанной, но даже она не могла отказать ему в даре.

– Ну а имя твое? – спросил он. – Имени твой император тебя удостоил?

– О великий владыка, имя мне – Подношение От Ангелов.