Мифическое путешествие: Мифы и легенды на новый лад

Взглянул Змей на своего Спутника и поразился, увидев, как прекрасен он в свете факелов. Казалось, за эти три года Подношение От Ангелов сделался еще выше ростом. Ладони его были длинны, пальцы к ногтям чуть сужены, волосы, в день первой встречи завязанные рабским узлом, зачесаны на затылок и унизаны крохотными пурпурными самоцветами. Струившиеся по плечам золотисто-бронзовым водопадом, они были пронизаны тонкими черными прядками – темными стремнинами среди реки света. Лицо сказителя было сильным, волевым, и в то же время нежным, словно в его тело вселился сонм ангелов. Одет он был в длинную рубаху из желтого и синего шелка, прекрасно сидевшую, однако не слишком шикарную для раба.

Долгое время Змей молча взирал на это грациозное тело, на это безмятежное лицо, но вот аромат ягненка, начиненного смоквами, вернул его мысли к пиршеству, и он радостно захохотал.

– Поди сюда, – сказал он, похлопывая по подушке подле собственных ног. – Поди сюда, расскажи нам сказку.

– О великий владыка, – откликнулся его раб и спутник, – твое повеление для меня благодать.

Усевшись, он выпрямил спину и сложил на коленях руки. Бессмертный Змей поднял бокал для вина, расписанный львами и павами. В тот же миг подняли бокалы и все его гости, так как пить прежде Бессмертного Змея было бы неучтиво, а тот услаждать нутро первым глотком вина не спешил – дожидался зачина сказки.

Подношение От Ангелов заговорил, и его голос, казалось бы, вовсе не громкий, каким-то непостижимым образом коснулся каждых ушей, точно дымок благовоний. Пирующие смежили веки, медленно опустили бокалы, откинулись на спинки кресел. Рабы, прекратив разносить угощения, опустились на пол, но обделенным никто не остался, так как о еде все за столом позабыли. Музыканты опустили инструменты, тоже закрыли глаза и заулыбались. Голос Подношения От Ангелов струился сквозь умы, точно река, некогда проистекавшая из самого Рая, а после затерявшаяся в темных дебрях людских страданий.

В сказке его говорилось о юноше с девушкой, поклявшихся любить друг друга до гробовой доски, но разлученных за миг до первого поцелуя – вначале дядюшкой юноши, так как за девушкой не давали приданого, а после демонами, позавидовавшими их красоте. Наконец, после многолетних мытарств, встретились они вновь древними стариками, и обнаружили, что первый поцелуй, отложенный на долгие годы, способен вернуть им былую молодость и красоту.

Все это время Бессмертный Змей, и его гости, и рабы его, и музыканты, и танцовщицы, и повара, не открывая глаз, улыбались, унесенные сказкой в дальнюю даль. Казалось, сказка длилась недолго, однако, открыв глаза, они обнаружили, что за окнами утро. Вся еда на столе остыла, вино в бокалах повыдохлось, но к угощению никто не притронулся. Все поднялись и молча покинули зал, оставив Бессмертного Змея наедине с Подношением От Ангелов, поджав ноги сидевшим подле него на подушке – спина пряма, голова слегка склонена, лицо безмятежно. Долго Бессмертный Змей взирал на него, а затем поднялся и, не проронив ни слова, отправился спать один.

Вечером правитель снова призвал спутника в Чертог Наивысшей Радости.

– Да, но сегодня, – сказал он, грозя сказителю пальцем, – ты расскажешь нам сказку после того, как мы поедим. Иначе все угощение сгниет, а все мы отощаем, будто невольничьи дети до зачисления в Небесное Воинство.

Рассмеявшись над собственной шуткой, он указал спутнику на алую подушку у своих ног.

– Как пожелаешь, о великий владыка.

Гости взялись за еду, но все как один ели быстро и пили вино без надлежащих пауз, необходимых, чтоб хмель лениво, без спешки смешался с кровью в жилах. Однако все это никому и ничему не повредило. Если кто, охмелев, и пришел в возбуждение, или, объевшись, осоловел, и туман в головах, и тяжесть в желудках как рукою сняло, стоило только Подношению От Ангелов заговорить.

Речь в сказке шла о Возлюбленной Хлебов, древней богине, повелевавшей всеми растениями и животными, которыми кормится мир. Была у богини той дочь, каждое утро игравшая среди цветов, что распускались при ее появлении. Однажды утром девушка увидела тень на сложенной из камня стене и оказалась не в силах оторвать от нее глаз, пока ветерок не всколыхнул цветы и мелькание красок не отвлекло ее. Назавтра тень появилась снова и на сей раз приняла облик рослого, миловидного юноши. Долго дочь Возлюбленной Хлебов смотрела на него, во рту у нее пересохло, лицо раскраснелось, пальцы дрожали…

На следующее утро она помчалась за порог, даже не позавтракав. Встревоженная, Возлюбленная Хлебов бросилась следом, но дочь ее бегала быстро, и к тому времени, как богиня выбежала на поле, взявши тень за руку, шагнула в темный проем, открывшийся среди каменной кладки.

Переступив порог, девушка увидела перед собою каменные ступени, уходящие вглубь земли. Внизу юноша-тень обнял ее, коснулся длинными пальцами щек, плеч, спины и, наконец, губ. Охваченная трепетом, девушка смежила веки и не воспротивилась ни объятиям, ни поцелую, а когда он прошептал «Стань моей суженой», прошептала в ответ:

– Да, отныне я – твоя суженая.