Мифы и притчи классической древности

Монета с изображением головы Одиссея, найденная на Итаке. 300–191 гг. до н. э.

«Слушай меня! — начал он. — Вино развязало мне язык, и я хочу рассказать вам историю. Однажды под Троей мы втроем, Одиссей, Менелай и я, лежали в засаде с отрядом войска. Уже наступила ночь, и поднялся северный ветер со снежной бурей, так что наши щиты покрылись налетом льда. Я, отправляясь в засаду, уступил свой плащ товарищу и захватил с собою только щит и блестящий пояс. И вот я, в то время как товарищи спали, закутавшись в теплые плащи, сидел один, дрожа от холода. Наконец, я не выдержал и, толкнув локтем спящего рядом со мной Одиссея, шепнул ему: „Ночь еще не кончится долго, а я совсем продрог от холода; демон надоумил меня пойти без плаща с одним хитоном“. Быстро смекнул он, как помочь мне и, поднявшись, громко сказал: „Боги послали мне сновидение, будто мы слишком далеко отошли от кораблей. Не хочет ли кто-нибудь дойти до Агамемнона и просить его, чтобы он прислал нам еще соратников?“ Услыхав эти слова, кто-то вскочил, сбросил с себя мантию и поспешил к кораблям, а я, подобравши брошенную одежду, закутался в нее и проспал до утренней зари. О, если б и теперь я был могучим мужем, как тогда, то верно кто-нибудь дал бы мне мантию, чтобы защититься от холода!»

«Прекрасна твоя история, — сказал, улыбаясь, Эвмей, — а потому ты и здесь не встретишь отказа ни в мантии, ни в чем другом». И с этими словами он встал и приготовил своему гостю из овечьих шкур постель, уложил его и сверху прикрыл большой толстой мантией, которую он сам носил в сильные холода.

Так лежал герой, тепло укутанный, в постели, Эвмей же, накинув на себя мантию и взявши меч, отправился к стойлам сторожить своих свиней; там лег он, укрывшись от холодного ветра за уступом скалы. Одиссей же, глядя на него, радовался в сердце своем, видя усердие, с которым он стережет его стада, и верность, которую он сохраняет к нему. И скоро освежающий сон сомкнул его усталые очи.

Возвращение Телемаха из Спарты

Афина Паллада тем временем направилась в Спарту и, проникнув в дом царя Менелая, нашла там двух юных гостей его погруженными в сон. Один из юношей был Телемах из Итаки, а другой его спутник Писистрат, сын Нестора Пилосского. Он был погружен в глубокий сон, тогда как Телемах только дремал, ибо заботы о судьбе отца всю ночь беспокоили его сердце. И вот в этой слабой дремоте он вдруг увидал стоящую у изголовья его кровати Афину Палладу, которая говорила ему: «Нехорошо ты поступаешь, так далеко блуждая от своего дома в то время, как безудержные мужи расхищают там твое добро. Попроси же царя Менелая немедленно отправить тебя домой, пока твоя мать не сделалась добычей женихов. Но помни при этом одно: в узком проливе между Итакой и Замом храбрейшие из женихов устроили засаду, чтобы убить тебя, прежде чем ты достигнешь опять своей родины. Поэтому держись дальше от этого места и плыви только ночью; о попутном же ветре для тебя позаботятся боги. Когда затем ты достигнешь берега Итаки, пошли своих товарищей в город, а сам направься прежде всего к твоему верному пастуху, который пасет твоих свиней; у него ты и скрывайся некоторое время, известив оттуда мать о своем счастливом возвращении из Пилоса».

Сказавши так, богиня поднялась опять на Олимп; Телемах же, очнувшись от сна, разбудил сына Нестора, и оба они встали со своих лож. Менелай поднялся еще раньше юношей; когда Телемах увидел его проходящим по зале, то быстро надел свой хитон, накинул на плечи мантию и, обратившись к царю, стал просить его о возвращении на родину.

Менелай, выслушав его просьбу, сейчас же приказал приготовить все нужное для пиршества, а сам со своей супругой Еленой и с сыном отправился в кладовую. Сам он взял золотой кубок, сыну дал серебряную чашу, а Елене приказал выбрать самое прекрасное из платьев и принес все эти вещи в дар Телемаху.

Тот с глубокой благодарностью принял дары и передал их своему спутнику Писистрату, который бережно уложил их. Затем Менелай повел своих гостей в залу, где была приготовлена прощальная трапеза. Когда гости уже сидели в повозке, Менелай с кубком в руке стал перед конями и, отхлебнув глоток в честь отъезжающих, просил их передать его привет Нестору. В это время как раз над самыми конями пронесся орел, держа в своих когтях белого домашнего гуся; радостью наполнились сердца всех при виде этого знамения, а Елена, исполнясь вдохновения, предрекла: «Слушайте мое предсказание, друзья! Как этот орел унес откормленного гуся, так и могучий Одиссей расправится с женихами, поедающими его добро!»

«Да будет на то воля Зевса! — ответил Телемах. — Тебя же, царица, вернувшись домой, я буду почитать, как богиню!»