Мифы и притчи классической древности

И вот полетели в воздух кубки, кувшины и чаши; потом один из кентавров святотатственной рукой схватил жертвенные дары со стоявших вблизи алтарей, другой сорвал освещавший пир светильник со множеством свеч, третий размахивал оленьими рогами — обетным даром, украшавшим стены грота. Завязался страшный бой. Рэт, самый дикий после Эвритиона, схватил с алтаря огромную головню и вонзил ее, словно меч, в открытую рану упавшего лапифа; как железо в горне трещит и сыплет искрами, так затрещала пылавшая головня в кровавой ране. Но Рэта тотчас же сразил отважный лапиф Дриант, вонзивший в шею кентавра раскаленный кол. Увидев, что Рэт пал, разъяренные кентавры остановились, и Дриант отомстил врагам тем, что одного за другим убил пятерых из них. Но вот копье Пирифоя со свистом прорезало воздух и пронзило насквозь великана-кентавра Петрея в то самое время, когда тот хотел вырвать с корнем дуб, чтобы им сражаться; и так как в эту минуту кентавр уже обнял дерево, то копье, пробив его тяжко дышавшую грудь, пригвоздило его к суковатому дубу. Второй, Рактис, пал под ударами греческих героев, обрушив при своем падении крепкое ясеневое дерево. Третий хотел отомстить за смерть товарища, но его поразил дубовый кол Тесея. Моложе и прекраснее всех кентавров был Келлар: борода и длинные кудри его были подобны чистому золоту, лицо — приветливое и милое, а шея, плечи и руки, казалось, были изваяны искусным мастером; даже нижняя часть его тела, имевшая форму коня, не знала ни одного недостатка: широкая спина могла бы служить прекрасным сиденьем, сильная и черная, как деготь, грудь круто вздымалась вверх, ноги же и конский хвост были белее снега. Вместе со своей возлюбленной, прекрасной Гилономой, пришел юный кентавр на торжество обрученья; как раньше, пируя, сидела она, опираясь на прекрасного Келлара, и нежно с ним беседовала, так и теперь, в разгаре жестокой схватки, она не оставила возлюбленного, а вместе с ним сражалась. Но вот чья-то рука ранила сердце Келлара, и, умирая, он упал в объятия своей возлюбленной. Гилонома нежно ласкала умершее тело Киллара, целовала его и тщетно пыталась удержать отлетевшее дыхание возлюбленного. Когда же он умер, она вытащила дротик из раны его и вонзила в собственное сердце.

Еще долго длился бой лапифов с кентаврами. Наконец последние были побеждены, и только бегство да наступившая ночь спасла уцелевших врагов от смерти. Теперь Пирифой без всякой помехи мог обладать своей невестой, и на утро следующего дня Тесей простился со своими друзьями. Битва же, в которой они сражались, быстро связала нити их братства и дружбы в крепкий неразрывный узел.

Тесей и Федра

Тесей стоял теперь на повороте своего счастья. И вот, когда пытался он найти это счастье, не в одних приключениях, когда думал обрести его среди семейного очага, постигло его тяжкое горе.

Тициан. Вакх и Ариадна. 1520–1523