Мифы о русской эмиграции. Литература русского зарубежья

Мы дочитываем 360 страниц большого формата, составляющих книгу, целиком захваченные судьбой героев; но меньше всего сочувствия у нас остается к повествователю. В какой мере оный тождествен с автором, сколько тот вложил в него автобиографического элемента, – мы не знаем, да нам и не нужно знать. Он сумел ведь создать и лучащиеся светом фигуры Марины и отца Владимира. Хотя все же, как факт, они показаны нам лишь извне, а претенциозный, надутый самомнением, щеголяющий своей жалкой, суетной культурой и своими достойными презрения карьерными успехами Вольский, – тот показан изнутри и до глубины, во всех деталях и оттенках своего морального ничтожества.

«Наша страна» (Буэнос-Айрес),

22 августа 1980, № 1590, с. 3.

V. Volkoff, «Le montage» (Paris, 1982)

Позволительно удивляться, что книга вызвала сравнительно мало интереса, как в русской, так и в иностранной печати. Впрочем, автор себе ею обеспечил, наверное, мощных и опасных врагов. Что до успеха, отметим, что она была переведена на немецкий язык (возможно, и на другие).

Роман имеет многоплановый характер. Во-первых, это картина работы советской шпионской сети во Франции. Причем упор делается на одну ее специальную сторону: деятельность литературного агентства в Париже, ставящего себе целью пропаганду нужных большевикам идей, выдвижение полезных им людей, поддержку сочувствующих им группировок; и, наоборот, всяческое оттеснение и заглушение всех движений, представляющих для них опасность или неудобство. Бросается в глаза что автор прекрасно знаком с французскими писательскими, журналистическими и светскими кругами; порою его произведение представляет собою настоящий roman a cle. Некоторых персонажей, из русского эмигрантского мира, мы и сами без труда узнаем; например, горбатый князь О. есть, без сомнения, князь С. С. Оболенский, позже редактор «Возрождения» (он появляется на сцену в период своего увлечения совпатриотизмом).

Во-вторых, возвращается к своей излюбленной теме (уже разработанной им, равно как и тема о советской агентуре во Франции, в романе «Le retournement», о котором мы в свое время писали в «Нашей Стране»): быт и психология младшего поколения старой эмиграции, детей русских беженцев, родившихся уже за границей. Герой «Перевербовки» уходил во французский мир; герой разбираемого сочинения, а до того уже и его отец, решает вопрос иначе, становясь советским патриотом.

Надо сказать, что, хотя автор и пытается сделать свой центральный персонаж если не симпатичным, то хотя бы понятным и сколько-то близким читателю, Александр Димитриевич Псарь, дворянин и сын офицера, все равно остается глубоко антипатичным. В силу самообмана и подкупа, он изменяет делу, которому русская эмиграция призвана служить, и служение которому оправдывает все ее недостатки, – борьба с коммунизмом, и переходит на сторону противника. Понятно и закономерно, что это приводит его, в конце концов, к гибели; после, правда, долгой, более чем 30-летней карьеры на посту провокатора.

Здесь, собственно говоря, вскрывается иной еще, почти метафизический план: судьба человека, поддавшегося сатанинскому искушению и впавшему в прельщение диавольское. Да Волков и сам подчеркивает данный элемент своего повествования: беседа молодого Псаря с советским чиновником Яковом Моисеевичем Питманом, рекрутирующим его в штат НКВД, происходит на башне собора Парижской Богоматери, с необъятным городом, простирающимся у них под ногами.

Псарь становится на путь, выраженный когда-то в девизе кошмарного Алистера Кроули[276]: «Evil, be thou my good!»[277]. И любопытны метко зафиксированные черты предателя и ренегата: в частности, его презрение и ненависть к новым эмигрантам, а потом и к новейшим, как и ко врагам режима внутри СССР: все они для него – предатели. Не потому ли, что предатель то он сам, и не может того от себя скрыть?

Есть в книге и другие еще планы, более сомнительные. Например, влагаемая в уста крупного чекиста, демонического Абдулрахманова (то ли Матвея Матвеевича, то ли Мохамеда Мохамедовича), что инородцы предназначены заменить русских и вытеснить их с политической сцены. От этой схемы отдаст воззрениями Дэнлопа, Каррер д’Анкосс и прочей нечисти, хотя, возможно, Волков и не находится непосредственно под их влиянием. Скажем от себя: красный строй плох, чьими бы руками не строился и не укреплялся, русскими, татарскими или еврейскими; иное вовсе дело белый; и тогда не играет роли, в какой пропорции разные национальности России в его созидании и усилении участвуют.

Ну, а с точки зрения мастерства, увлекательности, глубины мыслей, – произведением нашего соотечественника, ставшего французским писателем (и уже известным) можно восхищаться; и всячески его рекомендовать читателям.