Мифы о русской эмиграции. Литература русского зарубежья

Более мелкая деталь, но не лишенная значения. В «Царских людях» неоднократно упоминаются высокие шапки бояр. А между тем как раз граф Алексей Константинович, которого автор явно знает и любит, указывал, в примечаниях к «Трилогии», что в ту эпоху подобных головных уборов не носили; они принадлежат иным годам. Конечно, мы все, традиционно, представляем себе бояр, все равно, когда, в больших горлатных шапках. Но вряд ли правильно. Не совсем верно толкует сочинитель слово самодержец; оно первоначально выражало идею суверенного, независимого государя, а отнюдь не неограниченного, абсолютного монарха.

Бывали ли среди скоморохов женщины? Возможно, и да; но мы не уверены. Вызывает возражения глава, относящаяся ко князю Курбскому. Во-первых, не совсем верно освещен эпизод с Шибановым (в согласии с А. К. Толстым, который тут как раз ошибался и которого позднейшие историки поправили). Шибанов не был послан на верную смерть к самому Грозному; он взялся распространять подметные письма, на современном языке «листовки» или «прокламации». Но по случайности, либо по неосторожности, он попался в руки бдительных приказных московского правительства.

Кое-какие детали показывают, что Волков намерен в дальнейшем выдвинуть гипотезу, будто Самозванец являлся сыном Курбского. Творческую фантазию никто не вправе стеснять, – но с реальностью это не соотносимо.

В более общем плане, нам не кажется заслуженным презрение и осуждение автора по отношению к Курбскому, трактовка его как изменника. Он бежал от смерти; и обвинения, выраженные им потом в письмах к Иоанну, – вполне заслуженные. Неужели он обязан был идти на муки и под топор добровольно? Сознательно или нет, в трактовке опричнины напрашиваются сопоставления со сталинщиной. Тем более, противники проводимой Грозным политики не представляются нам как преступники.

Не внушает доверия версия о завещании Иоанна в пользу Романовых; она во многом непоследовательна. Права Романовых, признанные всенародно на Земском Соборе, не нуждаются в подобных зыбких подоснованиях.

Коробит слегка транскрипция имени Александр как Aleksandro, звучащая скорее на итальянский или испанский лад. Народное Лександра вряд ли может ее оправдывать. Прозвище Святого Владимира, Красное Солнышко, Волков теперь передает по-франуцзски как Soleil Radieux; прежде он ее изображал как Soleil Rouge. Позволим себе выразить убеждение, что то и другое неудачно. Общепринятое у французских специалистов Beau Soleil и лучше соответствует их языку, и точнее передает смысл; ибо в былинах речь идет не о багровом или алом, а именно о прекрасном солнце!

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), рубрика

«Библиография», 1 апреля 1989, № 2017, с. 2.

Недостающее слово

В послесловии к изданному в Леснинском монастыре альбому «Игорь и Маша в Провемоне», архиепископ Серафим Брюссельский и Западноевропейский[278] (ныне удалившийся на покой; о чем очень стоит пожалеть! именно сейчас, в момент нестроений в Зарубежной Церкви, ей бы чрезвычайно нужны энергичные и культурные люди, как он…), под чьей редакцией он опубликован, выражает сожаление об отсутствии в русском языке адекватного слова для обозначения того, что по-французски именуется bandes dessinées[279].

Французское слово теперь невозможно, ввиду вытеснения в постсоветской России из употребления языка, испокон бывшего языком хорошего общества у нас на родине.

Применяющееся ныне там слово комиксы, – согласимся в этом со владыкой Серафимом, – решительно никуда не годится!

Безграмотное слово, с двойным множественным числом, английским и русским, помимо прочего, не выражает нужного понятия; ведь подобные серии картинок вовсе не обязательно должны носить юмористический характер!

А что у нас подходящего слова нет, это тем более странно, что самое явление-то у нас уже с давних времен существует!

Не говоря о подобных сериях картинок, продолжающих одна другую, встречавшихся еще в дореволюционные времена в детских журналах типа «Задушевного Слова», в советское время они изобиловали в журнале «Крокодил» и нескольких других его же жанра (в 20-е годы, например, таковых было много…).

Обычно они сопровождались рифмованным текстом. Помню даже отдельные стихи этой категории. Так, была в «Крокодиле» серия, посвященная похождениям некоего Павла Ивановича, и там пассаж:

Солнце бросило улыбку —
На поля и на газон. —
Эх, теперь бы удить рыбку! —
Не резон проспать сезон…

Или из другого журнала (кажется, «Смехача»?) о некоем председателе какого-то общества, обустроившем свою роскошную квартиру за казенный счет:

Но, осмелюсь я Вам доложить, —
Дважды два всегда есть четыре, —
И пришлось председателю жить,
Не в этой, а в иной квартире.