Мифы о русской эмиграции. Литература русского зарубежья

«Среди его окружения были лица левокадетского настроения. Они, конечно, предпочли бы установление республиканского строя, а в случае неизбежности возвращения к монархическому образу правления склонялись в сторону бонапартизма. Уж очень они, воспитанные на левокадетской прессе, привыкли ненавидеть старый строй, так тесно связанный с династией Романовых. Люди этого лагеря принципиально не выносят возражений против их утверждений о бездарности этой династии. Их приводит в раж, когда им указывают на бесспорный факт: за 300 лет правления этой династии Россия из маленького варварского полуазиатского государства, лишенного морей и не имеющего никакого международного веса, стала империей, раскинувшейся на шестой части земной суши, имевшей выходы на четыре моря, вставшей на путь прочного усвоения европейской культуры, почти закончившей объединение русского народа и ставшей крупнейшим фактором европейского равновесия. Из государства с несколькими миллионами жителей Россия стала страной, населенной 170 миллионами. Из страны, где народ не имел ни своей литературы, ни даже своего литературного языка, она стала нацией, которая дала миру великолепную оригинальную литературу, внесла крупный вклад в международную сокровищницу музыки, науки, техники. Все эти крупные успехи говорят не об одной бездарности».

Комментарии к данным запискам, в частности «Биографический справочник» в конце их, составлены крайне небрежно и неряшливо.

Казалось бы, нужны тогда разъяснения обо всех упоминаемых лицах; но этого и в помине нет. А по какому принципу отобраны заслуживающие включения? Ломаешь себе голову…

Если по значению в истории, – почему опущены министр Кассо[364], генерал Хабалов[365], Шульгин, Краснов и многие другие? Правда, о них Савич говорит вскользь. Но если дело в этом, почему исключены люди как Демченко, Фенин[366], Бернацкий[367], которые в тексте воспоминаний занимают целые страницы?

С теми, кто в список попал, тоже наблюдаются странности. Вот один из образцов: «Марков (2-й) Николай Евгеньевич[368] (1866 – конец 20-х годов XX века)… 22 апреля 1945 умер в Висбадене». 1945-й год, это, вроде бы, не «конец 20-х»?

Или «Вырубова Анна Александровна[369]… в 1920 бежала в Финляндию…» Тогда как в другом месте сказано, будто ее выслали за границу.

Тогда как о других неизменно упоминается «был в эмиграции», о депутате Государственной Думы С. Т. Варун-Секрете[370] мы читаем только «(1868-?)». Он, между тем, жил в Париже, участвовал в политической жизни, был близок к видному конституционному монархисту Е. А. Ефимовскому. Я лично его встречал на собраниях; затруднюсь сказать, то ли в конце 40-х, то ли в начале 50-х годов. Вероятно, совсем бы не трудно уточнить.

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), рубрика «Библиография», 20 августа 1994, № 2297, с. 2.

Е. Сайн-Витгенштейн, «Дневник» (Париж, 1986)

Написанные прекрасным русским языком и с явным литературным талантом, хотя абсолютно непритязательные и сугубо интимные записки светлейшей княжны Сайн-Витгенштейн охватывают напряженную эпоху (1914–1919) и тем более интересны, что их составительница смотрит на вещи здравым взглядом, несмотря на неизбежные у нее, в качестве современницы событий, сомнения и колебания, свойственные тогдашнему культурному обществу. Например, будучи последовательной монархисткой, она тем не менее питала какой-то срок иллюзии о честности и благих намерениях Керенского. (Кстати, отметим, что вот уже в те годы она многократно употребляет слово монархизм, которые некоторые считают теперь уродливым и недавним новообразованием).

С другой стороны, для нас сейчас даже странны ее преданность и верность интересам союзников и искреннее сокрушение, что Россия, выходя из войны, обманывает их доверие. Удивляет и ее горячая враждебность к немцам и австрийцам, самые рожи которых ей нестерпимо видеть на русской земле. Сама же она, и вся ее семья, несмотря на германское происхождение (их предок поступил на русскую службу в 1762 году), целиком ощущают себя русскими патриотами, и иного подхода к вещам себе даже и не представляют. К концу «Дневника», Екатерина Николаевна начинает, однако, разгадывать подлинный лик держав Согласия, которые ничем не намерены помочь России, хотя и не прочь бы ее между собой поделить и по мере возможности ограбить.

Большую часть обхватываемого в книге периода семья Сайн-Витгенштейнов (родители, три дочери и их два брата) провела в своем поместье Бронницы близ Могилева Подольского или в самом этом городе; оттуда, в конце концов, через Днестр, они перебрались не без значительных трудностей в Румынию. Наблюдая украинских сепаратистов, юная княжна приходит к справедливым, но печальным о них заключениям: