Мифы о русской эмиграции. Литература русского зарубежья

Или вот: «В школе ищут главным образом не света, а облегчения, освобождения от «проклятой крестьянской должности». На мои вопросы, почему не учили детей раньше, крестьяне отвечают: «Прежде жить было полегче, без учения было возможно». Не удивительно, что Акульшин, как известно, эмигрировал с нашей второй волной, сотрудничал долгие годы в зарубежной печати под именем Родиона Березова, и умер, не вернувшись на родину.

С ним, между прочим, связан инцидент, когда американцы, узнав, по его неосторожности, что он – бывший подсоветский, хотели его выслать из США: некоторое предварение позорного дела Самарина, разыгравшегося в наши дни. В ту пору старая эмиграция еще не была столь обескуражена и деморализована как теперь, и она Акульшина отстояла. Отсюда пошло глумливое название березовская болезнь, применявшееся к новым эмигрантам, принужденным скрывать свое прошлое. Ирония ужасно мало уместная: будущее показало, что откровенность с Западом с нашей стороны была, да и осталась, увы, посейчас неуместна.

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), рубрика «Среди книг», 21 апреля 1990, № 2072, с. 4.

Н. Краснов, «Незабываемое» (Москва, 2002)

Это – одна из книг, которые эмиграция давно знает; прочла много лет тому назад. Но для России она – новость; вот только теперь издана там…

С точки зрения предмета, можно бы книгу разделить на три части. Первая, – и, пожалуй, самая интересная, – рассказывает о чудовищном злодеянии английского правительства и командования английской армии: о выдаче казаков в Лиенце.

История Британии полна грязи и крови, – вероятно хуже, чем любой иной из европейских держав, – и все же мало в ней (а то и вовсе нету), – другого столь позорного преступления.

Зато и нашумело оно, и стало известным, больше, чем все остальные, не менее ужасные выдачи, – власовцев, горцев, остовцев и т. п. Ибо было совершено открыто и на широкую ногу, с применением оружия, против множества людей, притом включая женщин и детей; да еще и с явным нарушением международных правил, с которыми обычно даже в эти черные годы считались (как передача чекистам старых эмигрантов и даже граждан западных государств).

Н. Краснов[373], вместе с его великим дедом, со своим отцом и другими вождями истребляемой группы, включая Шкуро[374] и Келеч-Гирея[375], не увидели массовой расправы: они входили в состав офицеров, приглашенных якобы на конференцию к генералу Александеру[376] и предательски отправленных в лапы Советам.

Можно только пожалеть об их наивном доверии к англичанам; хотя, вероятно, им бы все равно не удалось спастись (кроме самого молодого Николая Краснова, по крайней мере).

Дальше идет рассказ о тюрьмах и о концлагере. Но эти мытарства нам не новы и были уже хорошо известны даже при первой публикации «Незабываемого», в 1957 году; до него все уже описал Солоневич, да и не он один.

Положим, тут речь идет о другом времени. Притом, о том же времени, какое позже описал Солженицын; даже те же названия лагерей появляются. Любопытно, что сам Солженицын думает об этом своем ближайшем предшественнике?

Но какая разница сказалась в приеме со стороны западного мира! На Краснова никто в нем и внимания не обратил; тогда как Солженицын имел огромный, грандиозный резонанс.

Последняя часть, – к сожалению, слишком краткая, – говорит о выходе из лагеря и об отъезде за границу (о дальнейшем – почти ничего).

Из примечаний мы узнаем, что Краснову недолго довелось пользоваться свободой, – с 1955 по 1959 год только, – в котором его постигла смерть.

О смерти глухо намекается в примечаниях, что она, может быть, и не была вполне естественной (понятно, что большевики не предвидели его литературной деятельности, им отнюдь не полезной). Жаль, что не подробней, – очень много таких смертей антикоммунистов за границей нуждались бы в подробном расследовании!

Сделаем еще одно замечание. Краснов сообщает, что в лагерях были представлены не только все народы России, но и масса иностранных государств. Так, он сперва сидел, еще в тюрьме, в одной камере с пленными румыном и испанцем из Голубой дивизии, которые оба к нему относились по-дружески и во многом помогали. Но он, в дальнейшем, говорит главным образом о русских, о которых мы знаем много, а вот об иностранцах – лишь мимоходом. А эта тема заслуживала бы разбора.

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), рубрика «Библиография», 21 июня 2003, № 2736, с. 5.

Б. Ефимовский, «Встречи на жизненном пути» и «Статьи» (Париж, 1994)

Сколько воспоминаний пробуждают во мне эти две книги, изданные дочерью Евгения Амвросиевича Ефимовского, в знак ее преданности памяти отца!