Мифы о русской эмиграции. Литература русского зарубежья

А что до антисемитизма, то вот каким он оказывался у этих подвижников, обращенных не к земле, а к небу. Иеромонах Матфей (Челюскин), бывший драгунский офицер и ярый монархист (расстрелянный в 1938 году), познакомившись с Красновым, сказал: «Да ничего. Хороший жиденок». И стал его подкармливать грибным супом, о котором тот и посейчас вспоминает: «Ничего вкуснее с тех пор не ел».

И не стыдно вам, Краснов-Левитин, бросать грязь на память такого человека, и других, как он?!

Автор книги обращается к эмиграции с ложными заверениями, что, мол, никто в советской России не сочувствует и не сочувствовал белым. Поверить ему, у русских интеллигентов «белогвардейское движение»… «ассоциировалось с русским шовинизмом, с погромами, поркой крестьян шомполами, русским милитаризмом и полумонархизмом». Большой накал его личной ненависти пробивается в данных словах!

И, тем не менее, он сам выводит фигуры молодежи, как Костя Сахарков, только и мечтавший о падении большевизма и живший культом Белой Армии! И сколько таких было… А уж с каким интересом на деле интеллигенция следила за всеми вестями об эмигрантах – я-то помню по своему опыту, и мне у Левитина спрашивать нужды нет…

Оставим за недостатком места, путанные размышления Краснова о Толстом и о прочих философских вопросах (изредка попадаются у него и верные наблюдения). Отметим, наоборот, что бывают изредка у него и серьезные проблески здравого смысла и добросовестности: например, при всей своей яростной, тупой злобе против монархии, он с восторгом отзывается об Екатерине Великой!

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), 21 декабря 1979, № 1556, с. 2–3.

Четыре трети предательства

В «Новом Мире» № 2 от с.г., под заглавием «Мы не жалеем о пройденном пути», А. Горянин прямо-таки растекается от умиления и восторга по поводу книги репатриантки-совпатриотки Н. Кривошеиной[401] «Четыре трети нашей жизни».

Процитируем с горечью и с иронией следующий пассаж из его статьи: «А тут еще реэмигранты вроде Н. А. Кривошеиной. Как к ним тянулись! В 50-е еще с большой опаской, но тянулись. Ведь они являли собой живое доказательство того, что существует другой мир, не просто чужая и чуждая заграница, а некоторая параллельная Россия, населенная русскими – но при этом, как ни удивительно, свободными людьми».

Иными словами, в них видели представителей белой эмиграции, – а они были, на самом деле, ее предателями, отверженцами, внушавшими нам глубокое отвращение. Люди, которые преследовали доносами и клеветой Шмелева, которым теперь зачитывается Россия, и Сургучева, которого в ней, наверно, тоже скоро будут читать (и которые немало приблизили несомненно смерть обоих…). Люди, которые активно сотрудничали с чекистами в деле поимки и выдачи новых эмигрантов (за что им, правда, хорошо платили…). К которым французские власти долго были снисходительны, пока не обнаружилось их усердное участие в советском шпионаже.

На родине они ждали важных постов и привилегий (еще бы! такие заслуги перед сталинским правительством!), а получили, в лучшем случае, столь же суровую жизнь, как и рядовые советские граждане. А то и концлагеря, куда столь усердно загоняли прежде несчастных своих соотечественников. Им не понравилось. Иным (немногим) удалось, как семье Кривошеиных, вернуться в Париж, использовав солидные масонские связи. А в СССР они позировали как герои и мученики! И сумели (насмешка судьбы!) обмануть не только рядовых, серых обывателей, но даже людей как Солженицын.

Все говорят, нет правды на земле.

Как не вспомнить эти слова, читая восхищенные похвалы Горянина по адресу преступных ренегатов, забрызганных кровью и слезами их жертв…

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), рубрика «Миражи современности», 28 октября 2000, № 2619–2620, с. 1.

С. Аллилуева, «Далекая музыка» (Нью-Йорк, 1988)

Читатель будет разочарован, не найдя здесь рассказа о сенсационной репатриации дочери Сталина в Советский Союз и ее возврата в свободный мир: книга заканчивается на 1983 году, когда Светлана Иосифовна пребывала в Англии. Содержащиеся здесь, в частности в предисловии, размышления оставляют тяжелое впечатление. Не слишком умная женщина, при том же, по ее собственному признанию, не интересующаяся политикой и ничего в ней не понимающая, не стесняется нас всех поучать и наставлять в самом безапелляционном тоне.