Мифы о русской эмиграции. Литература русского зарубежья

Видимо, она рождена быть жертвой аферистов. Ведь были у нее друзья, вполне компетентные в делах, как князь Чавчавадзе[402], Р. Гуль, даже некоторые американцы. Но она ничего не слушала. Включая и адвоката, желавшего спасти остатки ее капитала после развода с Питерсом. Да и те деньги, что были, улетели у нее в трубу, в тщетных попытках жить согласно стандарту миллионеров.

Отталкивает враждебность бывшей «кремлевской принцессы» к русской эмиграции. Якобы кто-то из эмигрантов требовал, когда она перебежала на Запад, чтобы ее выдали. Кто и где? Она имен не называет, а мы таких высказываний не помним. Наоборот, – тогда ей все сочувствовали. Ссылается она и на ругательные анонимные письма. Дуракам, ясно, закон не писан, а ее отца многие не добром поминают.

Но когда к ней русские обращались за помощью, она всегда про это мстительно вспоминала. Впрочем, ее неизменная реакция на просьбы о деньгах выражалась в брезгливом презрении: как это, мол, вульгарно! Такой ход своих мыслей она именует идеализмом. Однако, что делать: для рядовых людей, даже и в СССР, отсутствие денег есть серьезная проблема. Без денег совсем может, по ту сторону Железного Занавеса, жить высшая номенклатура и ее отпрыски (к числу коих, понятно, она и принадлежала, – и на самом головокружительном уровне!).

Идеализм, в данном случае, увы, скорее похож на черствость…

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), рубрика

«Библиография», 25 февраля 1989, № 2012, с. 3.

М. Васильчикова, «Берлинский дневник. 1940–1945» (Москва, 1994)

Дневник княжны Марии Илларионовны Васильчиковой, по семейной кличке Мисси, представляет собою, бесспорно, ценнейший документ эпохи. Не только она пережила в столице гитлеровского Рейха страшные бомбардировки союзников (о которых справедливо замечает, что те, кто их видел, их никогда не забудут), но и была тесно причастна к заговору Штауффенберга, о каковом сообщает любопытные и порою раздирающие подробности.

Положим, она не стала свидетельницей падения Берлина, переместясь к тому времени в Австрию; но и того, что она рассказывает, довольно, чтобы дать современникам и сохранить для потомков яркую картину событий Второй мировой войны, наблюдаемых в германском тылу.

Русская аристократка, перевезенная еще ребенком в Литву, жившая затем во Франции и в Германии, она принадлежала к космополитическому слою высшего дворянства и легко входила в тот же слой в различных странах, где обитала. В Германии она была своею в кругах высших родов государства, тесно соприкасалась с царственными фамилиями Гогенцоллернов и Виттельсбахов.

Тем интереснее ее записки, что именно этот класс поставлял наиболее убежденных и решительных противников национал-социалистического режима. Достаточно назвать несколько имен ее ближайших друзей и знакомых, участников попытки отстранения Гитлера: Г. фон Бисмарк[403], А. фон Тротт[404], граф фон Хелльдорф[405], не говоря уж о более отдаленно причастном к делу графе фон дер Шуленбурге[406].

Ее повествование всюду живо и увлекательно; хотя, как ни странно, мы имеем дело с переводом с первоначального текста по-английски, отредактированного братом автора Г. Васильчиковым. Этот факт отражает крайнюю англофилию княжны, хотя в основном и остававшейся глубоко русским человеком.

Когда подумаешь о не совсем красивой роли Англии после войны, вспомнишь Лиенц и выдачи новой эмиграции, нельзя не удивиться. Тем более учитывая те свирепые налеты на Германию, с массовым уничтожением мирного населения, свидетельницей которых Васильчикова оказалась. Жестокости, впрочем, бесполезные, как комментирует ее брат в примечаниях: сломить дух жителей Германии все равно не удалось, а такие акты как уничтожение Дрездена со всеми его художественными сокровищами (и где погибло больше народу, чем при разрушении Хирошимы) останутся навсегда позорным пятном на имени Великобритании.

Книга дает в высшей степени интересные подробности быта той поры, к которой относится, настроений, пожеланий, иллюзий. Несколько удивляет, что ни словом не упоминается о Власовском движении, и разве что несколькими словами об остовцах. В этом отношении, мать Мисси оказалась более на высоте: используя свои международные связи, она добилась от Америки (в тот момент еще нейтральной) отправки больших пожертвований, продуктами и одеждой для советских военнопленных. Акция была сорвана в последний момент запретом Гитлера.

Неутомимая княгиня устроила, чтобы собранные запасы были тогда направлены в финляндские лагеря для пленных, на что маршал Маннергейм охотно согласился. Но, конечно, пленные там куда меньше нуждались в помощи; их положение никогда не было столь катастрофичным как у тех, кто попал в руки к немцам.