Мифы о русской эмиграции. Литература русского зарубежья

В Бельгии, где его мать держит в Брюсселе чайную «Самовар», князь посещает лувенский университет, ведет банальное существование в кругу золотой молодежи; в числе друзей он с гордостью называет В. Набокова, грядущего автора «Лолиты».

Используя некоего мецената, он, в 1924 году, в 22-летнем возрасте, принимается издавать литературный журнал «Благонамеренный». Он вращается среди правых и левых интеллигентов, но душа его влечется именно к левым, несмотря на предостережения пастыря доброго, о. Петра Извольского[414], пытавшегося его урезонить – и к каким левым! Таким, как Святополк-Мирский и Эфрон, вернувшиеся позже в Советскую Россию. Из них Эфрон прямо писал ему: «Вы-то сами несомненно наш».

Странными играми ума забавлялась тогда зарубежная русская элита! Вот как автор описывает свой визит к Мережковским в Грассе: «К их саду в это время подошла коза и за ней мальчик-пастух. Помню вдруг появившееся восторженное выражение на лице Дмитрия Сергеевича, ставшего глядеть на козу и совсем не замечавшего милого, скромного мальчика в очень бедной одежде… Но ребенок был и эстетически – ярче козы». На вкус и на цвет, товарища нет.

Внезапно Шаховского начинают преследовать мистические видения; допустим, и подлинные. Вопрос только: верно ли он их истолковал? Однажды, еще в миру, ему вдруг представилась огромная книга с надписью: «Книга книг соблазнов». Вскоре его духовник, епископ Вениамин (впоследствии тоже вернувшийся в СССР: хорош наставник!), велел ему стать монахом, и он послушался. Поехав на Афон постригаться, он встретил там духа зла, во образе инока (эпизод любопытный, но его неудобно тут воспроизвести из-за его неприличия). Поступив студентом в Богословский институт в Париже, он видит там сон: будто он входит в море, а навстречу ему летят ангелы, и грозно его останавливают.

Будущий архиепископ все это понял, как подтверждение духовного своего призвания. А не означали ли эти ниспосланные ему знамения обратного: указания ему не вступать в церковную ограду? Не секрет, сколько бурь и споров, соблазнов и искушений кипело в дальнейшем постоянно по сторонам пути, коим шествовал сиятельный чернец, сподобившийся постепенно и архиерейского сана. И посейчас нет единого мнения о многих сторонах его деятельности; лишь потомки сумеют изречь о них компетентное суждение.

Согласно семейной традиции (см. «Отражения» З. А. Шаховской), пол-книги заполнено письмами; но в данном случае, интересными: писатели и поэты обращались к редактору журнала, и потому высказывались о литературных проблемах.

Выделим особо наблюдение, брошенное в переписке известным писателем И. Ф. Наживиным: «Ваша пушкинская речь, после которой Ваша мать просила меня по дружбе уговорить Вас вступить на путь обычно-человеческого языка».

Профессиональное чутье Наживину тут не изменило: и впрямь, язык Иоанна Шаховского тяжел, часто неправилен и порою труден для понимания.

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), 2 мая 1978, № 1470, с. 4.

Стена непонимания

В изданной в Париже, в 1981 году, книге Странника – т. е. архиепископа сан-францисского Иоанна (Шаховского) – «Переписка с Кленовским» привлекает внимание один эпизод.

В письме от 2 декабря 1969 года, Кленовский делает своему корреспонденту горький и вполне заслуженный упрек (хотя и изложенный в самой мягкой форме), по поводу выступления того по американскому радио:

«Не утаю от Вас, дорогой Владыко, одного: и меня и жену чрезвычайно встревожило, что в своем слове обо мне Вы раскрыли мой псевдоним и дали даже, притом, мой адрес, то есть сделали то, что я тщательно скрываю от советского уха. Вы, наверное, знаете, что все эмигранты из России, по советским законам, считаются "изменниками родины", и им грозит наказание вплоть до смертной казни. Советские агенты во всем мире, всяческими способами доискиваются, где еще живут эти "преступники", дабы расправиться с ними, когда и если представится к тому возможность. Об этом недавно подробно сообщалось в двух номерах "Русской Мысли". Газета отметила и новую в этом отношении советскую хитрость: все находящиеся вне России бывшие советские подданные объявлены советским правительством "советскими гражданами, временно проживающими за рубежом"; и от правительств западноевропейских стран потребовано, чтобы и они считали их таковыми, с занесением этого в их паспорт. Иностранного подданства этих лиц Советы не признают. "Русская Мысль" сообщает, что это требование советского правительства многими правительствами западноевропейских стран послушно исполняется, особенно в Западной Германии, новое социал-демократическое правительство которой сейчас во всю заигрывает с СССР.

Какое реально значение это имеет, какую опасность представляет?