Мифы о русской эмиграции. Литература русского зарубежья

Удивляет утверждение Курдюмова, в процессе спора, будто слово денационализированный является неологизмом, выкованным советским критиком О. Михайловым[489] в 1968 году! Слово сие издавна бытует в эмиграции; возможно, существовало еще и до революции. Курьезно и то, что о Г. Блоке[490] (кузене А. Блока) он выражается так: «сам немного грешивший беллетристикой». Автор превосходного исторического романа «Москвитяне» (опубликованного в период послевоенной оттепели и несправедливо отчасти теперь забытого, как и многое, вышедшее в свет в то время) заслуживал бы более лестной оценки (правда, что та литературная струя Курдюмову совсем не с руки).

Согласно своей твердо усвоенной концепции, Курдюмов враждебно воспринимает все, что клонится к реабилитации царской России, даже в той кургузой версии, какую дозволяют большевики (и чем более эта реабилитация законна, тем большую у него вызывает ярость). Например, исторический факт, что император Николай Первый покровительствовал Гоголю, вызывает у него только злобную ухмылку – и сравнение великого царя… со Сталиным!

Но увы! время работает не на поддержку, а на разрушение данной концепции. И тут Курдюмов нам выбалтывает ценнейшие вещи о настроениях России сегодня: «С 70-х годов "любовь к свободе и ненависть к тиранам" перестали казаться главными добродетелями. Их сменила вера, духовность, соборность, почвенность, национальные корни и другие подобные идеалы. Имена декабристов Белинского, Герцена, Петрашевского… не только потеряли популярность, но стали даже вызывать раздражение. В популярных воззрениях их сменили совсем иные кумиры – Н. Бердяев, С. Булгаков и П. Струве в сочетании с П. Столыпиным, "великим преобразователем России"». Симпатии подсоветских интеллигентов клонятся не к левому, а, напротив, к крайне правому крылу «Союза Меча и Орла». «Подобно интеллигентному слесарю Виктору Михайловичу Полесову, созданному развенчанными кумирами молодежи 50-х годов Ильфом и Петровым, вчерашний советский человек, как правило, бывает настолько правым, что даже не знает, к какой партии принадлежит» – писал недавно израильский публицист Н. Прат. К чему Курдюмов еще меланхолически прибавляет: «Охваченный новыми веяниями советский интеллигент, пребывающий на родной почве и не склонный ее покидать, часто далеко превосходит по "правизне" своих зарубежных собратьев».

Дай-то Бог! И в добрый час! – остается нам воскликнуть. Сведения же эти тем ценнее, что они – из уст врага, который тут же, противно и неумно, принимается доказывать неизбежность и праведность советской революции… Не будем эту чушь и разбирать.

Среди разоблачений Курдюмова по адресу его братьев-писателей, выделим относящиеся к В. Катаеву, который, оказывается, до революции писал вполне верноподданические стихи, вроде:

Колени преклоняя
И в любящей душе
Молитву сотворяя:
Храни, Господь, Россию и Царя.

и даже более того:

Так что ж! Неужели же силы
Чтоб снять этот тягостный гнет,
Чтоб сгинули все юдофилы,
Россия в себе не найдет?

Не знаем, поставить это ему в плюс или в минус? Во всяком случае, сравнивая с его позднейшими советофильскими произведениями, хочется к нему обратить слова Лермонтова:

Как сильно ты переменился!

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), рубрика «_ Библиография», 24 мая 1986, № 1869, с. 3.

Услышим суд глупца

В издании «СССР: внутренние противоречия» № 4 обширный этюд Л. Копелева и Р. Орловой[491], «Чудо Корнея Чуковского», подтверждает об этом последнем то, что мы и думали: это был один из наиболее порядочных литераторов, в ту меру, в какую оно являлось вообще возможным в его леденяще страшную эпоху. Приведены его слова о Ленине: «… не вышел на Красную площадь, не стал на колени, не покаялся. А ведь что наделал! Нельзя было начинать такое в нищей, безграмотной, крестьянской стране. В стране, где мало было интеллигенции. Нет, нельзя!» Ну, положим, и самая богатая и культурная страна в результате революции быстро дичает и нищает; примеров бы можно вдоволь привести. Но это – в скобках.

Метко указаны тут и корни роковых слабостей Чуковского:

«Ему всегда были близки писатели 60-х годов, воинствующие разночинцы, образованные плебеи, теснившие дворян, дерзкие нигилисты, издевавшиеся над гуманизмом, который тогда называли гуманством».

Если личность Чуковского встает в положительном свете, то наоборот – фигура Копелева, который сам рассказывает, что не любил Корнея Ивановича за следующие грехи: он отговаривал Репина возвращаться в СССР; был кадетом, а потом затаил свои взгляды; в «Тараканище» дал сатиру на Сталина. Дельно говорила Копелеву писательница Ф. Вигдорова[492]: «Вы ничего не знаете и не понимаете. У вас глупая предвзятость».