Мифы о русской эмиграции. Литература русского зарубежья

Конечно, что имеем не храним, потерявши плачем. Погибла, по вине Зарубежья (и при участии большевиков) Цветаева, – и теперь о ней все жалеют! А Волкова, тою порою, задохлась в молчании… Может быть, хоть теперь о ней вспомнят. Хотя ей-то с того какой уже прок? Но несчастьем будет для русского рассеяния, и худшим еще для грядущей свободной России, если ее сочинения пропадут, затеряются втуне. У меня, благодаря ее ко мне мало чем заслуженным симпатии и доверию, лежат полностью стихи, предназначавшиеся для намеченного нового сборника. Но что я могу? Разве что, – дать читателям бледный намек на похороненный и недоступный им клад…

Трагически звучит сейчас начало ее стихотворения:

Кого проводили? Жалеют о ком?
Шумят кипарисы над новым крестом,
О чем говорят? Кто кому не помог?
Чей слышится в воздухе полуупрек?

А до этого конца, – сколько потерь! Путь русских заграницей начертан у нее так:

Было время свыкнуться и с этим:
Никому не люб незванный гость!
Навидались разного на свете,
Наскитаться досыта пришлось…

Гибли страны. Умирали люди.

Разрушались зданья, очаги,
Хлеб слезами смоченный был скуден.
Были неуверенны шаги.

Жизнь одну спасти еще рвались мы

И в тупом отчаяньи, без слов,
Все бросали… И горели письма,
Дневники и кружево стихов.

И в другом месте:

Через все мы проищи мытарства,
Мир увидели без прекрас…
Разве где-нибудь есть лекарство,
Чтобы память отнять у нас.

Вот отрывок, который нам бы принять как мудрый совет:

Ветра нет. Улегся снежный прах.
Не пора ль, переборов усталость.
Подобрать все то, что на буграх
По дороге в спешке растерялось?

Очень ясно умела Волкова оценивать наш сегодняшний предельно беспросветный мир:

Атомный век и дыханье пещеры:
Всюду провалы, всюду пустоты,
Песни без радости, горе без веры,
Даже кумиры без позолоты!

Но душа ее оставалась спокойной и твердой:

Может быть, что в огне печали
Средь безвремений и разрух
Наподобие дамасской стали
До конца закалился дух?

И она умела любить красоту природы, и все то, что есть хорошего в людях:

Надо странствовать долгие годы,
Много видеть и все испытать,
Чтоб и самой неяркой природы
Затаенную прелесть понять.

Или:

Дерево весеннее в цвету
Празднует свое преображенье.
Чуешь ли, что в эту красоту
Вложено глубокое значенье?

Приведем еще строки из стихотворения «Нежность»:

Не даст поднять и нетяжелой ноши,
Тайком цветы положит на порог,
Наполнит вдруг о чем-нибудь хорошем
Без лишних слов, как будто между строк.

И закончим строфой из другого, под заглавием «Наследство»:

Все, что прочно вросло в мою память,
Передам раз от разу твоей:
Это будет звеном между нами,
Между миром отцов и детей.

Сумеем ли мы сохранить наследство Волковой? Вероятно, нет. Что же, тем хуже для нас…

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), 26 марта 1983, № 1705, c. 4.

Памяти М. В. Волковой

Выходящий в Казахстане литературно-художественный журнал «Простор» № 4 от с.г. воспроизводит отрывки из книги П. Краснова «На рубеже Китая», которую я когда-то, уже давно, читал.

Автор рассказывает в этих отрывках о многих своих прежних сослуживцах, – Ионове[579], Артифексове[580], Анненкове[581], Грызове[582], Баженове[583].