Мифы о русской эмиграции. Литература русского зарубежья

Окороков не упоминает еще о том, что Рутченко редактировал несколько лет журнал «Грани», а позднее занимал важные посты на американском радио.

Невольно думаешь: если солидаристы проявляли столько доверия при вербовке членов, – не удивительно, что у них получалось столько трагических неудач, как рассказывает Байдалаков: люди, посланные в Россию, попадали в руки чекистов и погибали; члены их союза, иногда занимавшие видный пост, переходили на сторону большевиков, и тому подобное.

Может быть теперь, когда это навряд представляет опасность, г-н Рутченко, который и ныне здравствует и процветает в Париже, поделиться с публикой подлинными данными своей жизни? Особенно бы интересны детали, относящиеся к 1940–1941 годам и пребыванию в Риге.

Несколько лет назад он очаровал художника Глазунова повествованиями о своих подвигах и приключениях. Неизвестно, однако, какой из вариантов своей судьбы он тому излагал?

Много других имен мне знакомо из фигурирующих в книжке Байдалакова, одни с хорошей стороны, другие с иной. Но если о них рассказывать, то уж в другой раз…

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), 19 октября 2002, № 2719–2720, с. 3.

Неполная биография

Мы уже имели случай упоминать, что у известного публициста и политического деятеля H. Н. Рутченко, члена НТС, есть налицо несколько вариантов его жизнеописания.

«Новый Мир» № 3 от с.г. дает ему новую версию, пером Д. Шеварова: «Сын офицера-дроздовца, закончил исторический факультет Ленинградского университета, где учился на одном курсе с Львом Гумилевым. Участник финской войны, командир роты в начале Отечественной. Узник Заксенхаузена и Дахау. После освобождения союзными войсками попал в англо-американский лагерь, откуда сбежал. С 1948 года живет в Париже».

А где же упоминаемая Байдалаковым в его воспоминаниях служба г-на Рутченко, Рутыча тоже, чекистом в Прибалтике во время первой советской оккупации? И описанная там же служба в германских «войсках СД»? И пребывание в Италии, о котором когда-то писал Сукачев в «Новом Русском Слове»? И служба там в английской армии в период насильственных репатриаций казаков и кавказских горцев?

Да и в Париже он появился вроде бы в 1942, а не в 1947 году, о чем я тогда же писал в журнале «Знамя России» в Нью-Йорке.

Опять же Солженицыну он рассказывал еще по-другому: «А группа ленинградской молодежи свыше 1000 человек (студент Рутченко) вышла в леса под Гатчину, чтоб дождаться немцев и бороться против сталинского режима».

Позвольте! А как же «командовал ротой» в советской армии? И ужасно хотелось бы уточнений: за что и почему он сидел «в Заксенхаузене и Дахау»? Решительно, г-н Рутченко, есть Протей, непрерывно меняющий формы! Не порадует ли он нас в дальнейшем еще какой-либо новой историей своей жизни?

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), 19 июля 2003, № 2737, с. 2.

Дух большевизма

В № 172–173 «Нового журнала» опубликованы письма историка А. Кизеветтера[606] редактору «Современных Записок» М. Вишняку, относящиеся к 20-м годам. Выпишем оттуда следующие мысли:

«Основной ошибкой Степуна мне представляется его желание представить большевицкие деяния выражением опять-таки русского национального духа, то есть основной черты этого духа, состоящей в грандиозности стихийного размаха. Вероятно, я скажу сейчас то, что почти все признают за ересь. Никакого размаха в большевизме я не вижу. Напротив, для меня большевизм есть выражение необычайной узости, прямолинейности, скопчества духовного, не видящего решительно ничего за частоколом вызубренной шпаргалки. Это – аракчеевщина, это – шигалевщина, а вовсе не размах. Это – жалкая попытка забить в свои колодки многообразие жизни и, конечно, жизнь еще покажет – да уже и теперь показывает – этим духовным скопцам кузькину мать. А Степун-то заливается валдайским колокольчиком о шири, размахе и прочих поэтических приятностях».

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), рубрика «Печать», 6 января 1990, № 2057, с. 2.

Г. Федотов, «Защита России» (Париж, 1988)