Мифы о русской эмиграции. Литература русского зарубежья

Самое замечательное в № 149 «Нового Журнала», – отрывок из книги польского зарубежного писателя И. Мацкевича «Победа провокации». Хорошо, что она должна скоро появиться по-русски; рекомендуем ее вниманию читателей. Тем же, кто может, еще больше советуем прочесть ее в подлиннике («Zwyciestwo prowokacji», Мюнхен, 1962).

Данный отрывок посвящен доказательству недопустимости отождествления СССР с прежней Россией: «Не рискуя можно утверждать, что СССР больше, чем только измененная старая Россия – он ее прямая противоположность».

Потому что, как говорит Мацкевич в другом месте: «Дореволюционная Россия была государством (даже по закону!), связанным с верой в Бога, государством, опиравшимся на христианскую мораль, частную собственность, свободную конкуренцию, капиталистическую экономическую структуру, индивидуализм личности и т. п.».

Любопытно и такое его рассуждение: «Неграмотность, с которой совершенно справедливо борются все народы мира, сыграла в Восточной Европе некую положительную роль. А именно: в дореволюционное время она лишала общественные низы той псевдокультуры, которая сегодня затопляет Запад, находя адресатов среди масс полуинтеллигентских или четверть интеллигентских. На Востоке, так называемое общество состояло до революции исключительно из высших слоев на уровне культуры, не уступающей наивысшему уровню западной культуры. Self-made-man[653] из низов общества сразу приобщался к этой культуре и начинал с чтения классиков, минуя всяких посредников».

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), Рубрика «Печать», 19 марта 1983, № 1704, с. 4.

Ю. Мацкевич, «От Вилии до Изара» (Лондон, 1992)

Надо сказать, на сей раз, спасибо издательству О.P.I., обычно кормящему публику посредственным, а то и ядовитым товаром, за выпуск в свет ценной и интересной книги: большого сборника статей разных лет замечательного писателя Юзефа Мацкевича, бесспорно лучшего польского писателя наших лет, да и одного из лучших современных писателей в мировом масштабе.

Он имел бы право применить к себе слова пушкинского Пимена:

Недаром многих дел
Свидетелем Господь меня поставил
И книжному искусству вразумил.

Повествование его – летопись недавних еще годов, трагическая и жуткая. Во время Второй мировой войны Мацкевич оказался невольным зрителем истребления евреев немцами в лагере на Понарах близ Вильны.

Позже он присутствовал, по приглашению германских властей, в роли наблюдателя, на раскопках трупов польских офицеров, расстрелянных большевиками в Катынском лесу. Затем, уже по своей инициативе ознакомился и с другими страшными делами: ликвидацией чекистами подозрительных для них людей, – украинцев, русских и поляков, – в городе Виннице, и с выдачей Советам англичанами казаков в Лиенце. Таков, увы, лик нашей эпохи!

Мацкевич насмотрелся вдосталь на глупость и свирепость национал-социалистической политики на востоке Европы, порождавшей ненависть населения, сперва встречавшего германские войска как освободителей.

Крайнее неблагоразумие проявило неожиданно и литовское правительство, в момент, когда Вильна перешла в его руки от Польши, заменив, первым делом все вывески на польском языке таковыми на литовском, непонятном большинству жителей (литовцев в городе насчитывалось 3 процента).

О том, что такое большевицкий режим Мацкевич вразумительно рассказывает всем, кто не знает; мы-то знаем, и можем подтвердить его правдивость в каждом слове. Один из немногих иностранцев, он всегда сознает и указывает разницу между старой Россией и советской. Дадим ему слово:

«Когда мы сегодня используем по адресу большевицкого диктатора такие обвинительные эпитеты как "красный царь", или выражения вроде «даже при царе такого не бывало», подчеркивая при этом слово "даже", мы сознательно и тенденциозно фальсифицируем историю, поскольку в настоящий момент еще живут на свете миллионы людей, которые могут засвидетельствовать, что "при царе" было не только не хуже или даже не так же, как при коммунизме, но бесконечно лучше».

И, в другом месте: «Выводить "русский большевизм" из монгольских традиций – так же ошибочно, как выводить коммунизм из азиатских первоэлементов. "Русский большевизм" порожден коммунизмом, а коммунизм – родом из Западной Европы. Он родился не в зеленых степях, не на широких просторах безграничных полей и лесов, но в задымленных кирпичных закоулках европейских фабричных районов».