Мифы о русской эмиграции. Литература русского зарубежья

Правда, Беннигсен упоминает и о третьем методе, глухо ссылаясь (без уточнений…), что он практиковался «до первых Романовы» (при Годунове? в Смутное время? – так тогда у русских и своих-то забот был полон рот!) и при Анне Иоанновне (когда во всем было сделано немало ошибок). Он выражается так:

«3) Ассимиляция. С относительным успехом эта политика применялась к казанским татарам и менее успешно к казахам. Мусульманская аристократия имела выбор между: а) кооптацией с обращением в православие или без; б) экономической гибелью; в) физическим уничтожением. Массы подвергались религиозной (не национальной) ассимиляции. Все новообращенные, не будучи ассимилированы, имели те же права, что и другие подданные империи. Они сохраняли свою татарскую сущность и национальный язык (с транслитерацией в кириллицу). Православная литургия была переведена для них на татарский язык».

Как ни странно, Беннигсену больше всего по душе как раз последний метод, и он с неодобрением отмечает, что ни правительство, ни русское духовенство его в достаточной степени не поддержали. Как видим, и тут речь не шла о принудительном обрусении; все ограничивалось сферой религии; да и то, более способами пропаганды, чем прямого насилия. Об истреблении или об экономическом, или юридическом ущемлении тут говорить не приходится. Однако, это – отнюдь не основное направление в действиях государства, а лишь отдельные и временные от оного отклонения, принадлежащие притом довольно далекому прошлому.

Через всю книгу проходит настойчивое, насквозь фальшивое смешение и отождествление старой России с советской, царского строя с большевицким. Злодеяния сего последнего мы категорически отказываемся брать на себя. Впрочем, и по отношению к нему критика Беннигсена часто неубедительна и не обоснована.

Он возмущен, что Туркестан был разделен на несколько союзных республик (хотя он и до русских состоял из многих государств). Ему бы хотелось, чтобы все подсоветские мусульмане были объединены в одно целое, хотя бы и подчиненное Москве. Подобное построение совершенно нерезонно. В природе не существует никакой единой мусульманской нации, тем более национальности! Мусульмане искони воевали друг с другом, воюют и посейчас; Персия с Турцией прежде, Иран и Ирак в наши дни; арабы ожесточенно боролись с турками за свое освобождение, и т. д.

Общая религия (а мусульмане, в том числе и подсоветские, разделены на два вероисповедания, сунниты и шииты) не отменяют наличия разных языков и разных традиции. Узбеки и таджики, осетины, азербайджанцы и черкесы говорят на совершенно различных языках и имеют радикально разные обычаи; как же можно бы было их соединять в одной республике или автономной области? В данном случае, советское правительство действовало логичнее, чем рассуждает сочинитель «Мусульман в СССР». Кстати, зря он повторяет все время формулу о 12 веках Ислама: у тех же черкесов и осетин, тем более у казахов и башкир, Ислам установился весьма недавно.

Факты, какие можно вычитать у Беннигсена, бывают двоякого рода: правдивые (и тогда убийственные для собственной его концепции!) и поддельные (и тогда они вовсе не стоят на ногах!). Вот образец первого вида: «К 1905 году… культурный уровень русских мусульман был поднят на необычайную высоту. Такие города, как Казань, Уфа, Оренбург, Троицк, Бахчисарай и Баку превратились в культурные и интеллектуальные центры, способные соперничать с Дамаском, Бейрутом, Каиром и Стамбулом» (Беннигсен имеет в виду чисто мусульманскую образованность; в смысле же европейской, Россия, понятно, стояла повыше Египта и Аравии). Не столь уж плохое наследство оставила российским мусульманам наша монархия!

А вот образчик второго типа: «Никто из татар, кавказцев, а тем более среднеазиатов не верит, что русские облагодетельствовали их, принеся материальные блага цивилизации и духовную культуру». Сам по себе рост теперь населения Средней Азии тесно связан с улучшением медицинского обслуживания и со внедрением правил гигиены, сведший к минимуму свирепствовавшую здесь раньше детскую смертность. Так что кое-какие (и весьма важные!) «материальные блага цивилизации» царская Россия сюда принесла; и они даже при большевиках не исчезли. Это отрицать ни один порядочный человек не станет.

На прочие антирусские выпады автора не стоило бы и отвечать. Вещи, о коих он говорит, часто нелепые и возмутительные в самом деле, не могут быть поставлены в вину ни Российской Империи, ни русскому народу, а только – большевикам (заметим, что русские от них пострадали и страдают не меньше, чем иные народности; хотя иногда и в других формах): выселение татар их Крыма и чеченцев с Кавказа; пропаганда атеизма, разрушение традиций, фантастические планы создания особой советской нации и т. д., и т. д.

Что касается трудностей советского режима с мусульманами, не желающими, например, уезжать из родных мест на стройки в Сибирь или в центральной России, так они, скорее всего, с падением большевизма исчезнут; ибо вместо насилия воцарится свобода, а экономика будет строится на рациональных началах.