Мифы о русской эмиграции. Литература русского зарубежья

Николай Петрович Резанов вполне заслуживает того, чтобы мы о нем читали, говорили и вспоминали. Человек он был выдающийся, и три российских монарха, – Екатерина Вторая, Павел Первый и Александр Первый, – сумели его должным образом оценить и использовать.

Потомок старинного, но обедневшего дворянского рода, Резанов начал свою карьеру с низов, сначала как офицер, потом как чиновник, перейдя в гражданскую службу. Его ясный ум, абсолютная честность и огромная работоспособность выделялись на любом посту – и в сорок лет он был уже камергером, посланником, кавалером ордена Анны первой степени.

Если бы его жизнь продлилась, на благо России, он вероятно поднялся бы много выше по иерархической лестнице… но тогда и географические границы нашей родины, и ее историческая судьба были бы, наверное, совсем иными!

Изо всех подлинных исторических материалов, фигура Резанова встает в самом привлекательном свете. Был он человек высококультурный и передовой – друг Дмитриева[240] и Державина, протеже графа Румянцева; человек лично бесстрашный и с неуемной энергией, сочетавшейся с холодным, здравым рассудком: человек притом же с пытливым умом и с широкими научными интересами – автор японско-русского и алеутско-русского словарей. Резанов был притом незлопамятен и легко прощал людям, серьезно перед ним виноватым.

Еще совсем молодым, в царствование Екатерины Великой, посланный ревизором в Сибирь, Резанов женился там на падчерице знаменитого «росского Колумба» Григория Шелихова, в силу чего и стал позже одним из директоров Российско-Американской Компании. Брак его, очевидно заключенный по любви, а не по расчету, был очень счастливым, и для Резанова стало страшной трагедией, когда молодая жена внезапно умерла, оставив ему двух маленьких детей, сына и дочь. Именно этот момент избрал любивший его царь Александр Первый, чтобы дать ему ответственное поручение: возглавить первую русскую кругосветную экспедицию, быть чрезвычайным посланником России в Японии и ревизовать русские владения в Америке.

Возложенная на него важная задача и резкая перемена обстановки были как раз тем, что было нужно Резанову, чтобы взять себя в руки после перенесенного им горя. Во всяком случае, он вложил в свое новое дело энергию и силу воли необыкновенные.

И они ему сразу же понадобились, так как Крузенштерн и его сотрудники возненавидели ни в чем не повинного молодого камергера за то, что он, штатский, был назначен начальством над ними, моряками; и они сделали все, чтобы ему отравить жизнь в течение путешествия. Реванш Резанова, терпеливо и с достоинством выносившего их безобразия, наступил, когда эскадра пришла в Петропавловск-на-Камчатке: офицеров ждал военный суд за их инсубординацию. Резанов их, однако, простил и с ними помирился, для пользы дела.

Посольство в Японию, безо всякой вины Резанова, оказалось безрезультатным: Страна Восходящего Солнца в тот момент была полна твердой решимости не допускать к себе иноземцев. Более успешна была его деятельность на Алеутских островах и в Аляске, где он вполне оценил организаторскую работу управляющего Русской Америки, Александра Александровича Баранова.

Именно тогда разыгрался самый романтический эпизод в жизни Резанова. Он снарядил экспедицию, в поисках продовольствия для русской Америки и, став во главе ее, отправился в испанские владения в Калифорнии. Здесь он не только нашел общий язык с испанцами (как факт, между прочим, Резанов сам свободно говорил по-испански), но и любовь…

Его любовь к дочери коменданта крепости Сан-Франциско, Марин Консепсион де Аргуэльо, была видимо самой настоящей, как и ее к нему, а отнюдь не дипломатической: это видно из дальнейшего поведения обеих сторон. Но их брак мог бы послужить базой для заключения русско-испанского союза, и для такого укрепления и расширения русских владений в Америке, которое во много раз увеличило бы богатство и могущество нашей родины…

Родные его невесты поставили Резанову условием получить согласие его государя, и потому он, сразу после обручения, помчался в Петербург, и так стремительно, что в пути сломя голову через Сибирь погиб при несчастном случае… Девушка ждала его долгие годы, а узнав об его смерти пошла в монастырь…

Такова история, рассказанная во всех трех названных выше книгах, но везде по-разному. Все они отводят значительное место любви Резанова к Кончите де Аргуэльо, но, пожалуй, она наиболее правдоподобно и трогательно изложена в советской повести. Кроме того, книга Качаева отличается тем, что в ней умышленно смягчено и обойдено молчанием некрасивое поведение Крузенштерна и морских офицеров в отношении Резанова; автор видимо не хотел ничем компрометировать лиц, имеющих исторические заслуги перед Россией.

Зато и у Сергиевского, и у Петрова соответствующие эпизоды изложены подробно и откровенно.

Другое еще отличие книги Качаева, это, что там пространнее описаны все прочие события кругосветного плавания, как например, остановка русских кораблей на Гавайских островах.