Михаил Коцюбинский

С другими участниками литературных «понедельников» отца связывали издательские интересы. Так, Леонтий Шрамченко и Михаил Могилянский были переводчиками его произведений на русский язык. С Николаем Чернявским и Григорием Коваленко Михаила Михайловича сближала работа по изданию альманахов и сборников. Николай Вороный интересовал Коцюбинского не только как лирик, но и как артист известных тогда украинских трупп Кропивницкого, Саксаганского, Садовского, а позже — русских: Петрова-Краевского, Петипа и Форкати. Ольга Андриевская была связана с семьей Коцюбинских своей политической деятельностью. Отец впоследствии помог ей эмигрировать в Чехию, где она во многом способствовала переводам его произведений на чешский язык.

На литературных «понедельниках» часто составлялись программы литературно-музыкальных вечеров, которые организовывала «Просвита»[27], потому постоянными гостями у нас были известные артисты.

Однажды пригласили цимбалиста. Для него освободили место за столом, поставили цимбалы на стаканы, до половины наполненные водой, чтобы звук был яснее, и цимбалист стал воспроизводить на своем инструменте украинские мелодии. Отец любил народные песни в обработке Н. Лысенко «Без тебя, Олеся, тяжко жить на свете», а также романс на слова Гейне «Был у меня родной любимый край». Часто слушали шевченковские «Думы мои, думы мои» и оперные арии в исполнении Шаляпина.

1898 год был богат политическими событиями и съездами, которые в основном проходили в Киеве. Так, между 20–27 августа был созван II съезд украинских «Громад», которому предшествовал тайный съезд студенчества. На съезде «Громад» было решено передать Борису Гринченко и Михаилу Коцюбинскому 800 рублей на организацию тайной типографии для печатания брошюр на украинском языке для рабочих. Также было выдано 300 рублей студентам из Галиции Д. Лукияновичу и Р. Сембратовичу, которые привезли в 1897 году от И. Франко тюк социал-демократической литературы и шрифт для типографии[28].

О том, что у Коцюбинских была подпольная типография, мы узнаем из донесения начальника Киевского губернского жандармского управления от 19 октября 1-898 года.

В нем говорится: «Секретно. Имею честь представить при сем Вашему Превосходительству копию полученного мною по городской почте печатного воззвания на русинском[29] наречии и донести, что лицо, приславшее это воззвание, не обнаруживая своей фамилии, сделало на воззвании чернилами печатными от руки буквами следующие приписки вначале:

«Напечатано] в Чернигове в тайной типографии Гринченко и Коцюбинских»[30].

Сведения о существовании в Чернигове нелегальной типографии подтверждаются также донесением начальника Черниговского губернского жандармского управления полковника Рудова, посланного совершенно секретно 5 декабря 1897 года в С.-Петербург, в котором сообщается: «…какие-то два студента из Галиции привезли в Чернигов Гринченко типографию…»[31].

В организации этой тайной типографии значительную роль сыграла Леся Украинка, договорившаяся с И. Франко и М. Павликом о создании тайной типографии при черниговском кружке, одним из руководителей которого был М. Коцюбинский.

Типография существовала длительное время, располагаясь в разных местах. Шрифт ее находился в квартире Коцюбинских на протяжении семи лет. Близкий друг дома Коцюбинских Ольга Дорошенко (урожденная Бобырь) в своем письме автору книги пишет:

«Это было приблизительно в 1904 году. Когда я вошла в гостиную Коцюбинских, то застала там Михаила Михайловича и Веру Иустиновну очень взволнованными. Они о чем-то спорили. Этой ночью в городе было проведено много обысков и арестов. В руках Вера Иустпновна держала какой-то большой сверток… Увидя меня, она сказала: «Вот кто может нам помочь». А потом обратилась ко мне: «Олечка, надо немедленно и незаметно вынести этот пакет и спрятать в надежном месте, пока я его у вас не возьму. Можете ли вы это сделать?» Я согласилась, только попросила, чтобы мне дали плащ. Как раз начал накрапывать дождь. Вера Иустиновна хотела идти за плащом, но Михаил Михайлович остановил ее и по-украински что-то ей тихо сказал. Я услышала только два слова: «Так нельзя». Тогда Вера Иустиновна сказала мне: «Оля, это революционные прокламации и шрифт, которые необходимо немедленно вынести из нашего дома. У Михаила Михайловича, наверно, будет обыск. А у вас их вряд ли будут искать. Но имейте в виду, если найдут, это очень для вас опасно. Вы должны это знать. А может быть, лучше не надо? Я сделаю это сама…»

Ольга Ивановна с радостью выполнила поручение Коцюбинских.

В 1899 году Михаил Михайлович был на тайном собрании прогрессивной интеллигенции у М. П. Старицкого, представительствуя от Чернигова. А от Житомира прибыл его давний приятель Гр. Мачтет. Е. Кротевич вспоминает: «В своем докладе М. Коцюбинский внес предложение от кружков молодежи Чернигова и Одессы издавать нелегальную газету».