Михаил Суслов

Писать Брежневу отчетный доклад на ХХIII съезде на бывшей сталинской даче Волынское-1 собрали больше двадцати человек из разных отделов ЦК. Заведующий отделом науки ЦК Трапезников и брежневский помощник Виктор Андреевич Голиков требовали проводить жесткую линию, нажимали на «классовую борьбу». Во внешнеполитическом разделе считали необходимым акцентировать «революционную борьбу с империализмом». Сотрудники международного отдела ЦК сопротивлялись. Они слышали в ответ угрожающие речи насчет «отхода от ленинской линии» и «оппортунизма».

Голиков и Трапезников были близки к Брежневу, бегали к нему жаловаться. Да и у них в разных отделах были союзники. Один из сотрудников международного отдела, не скрывавший своей симпатии к сталинизму, сказал Юрию Александровичу Жилину, который в отделе руководил группой консультантов:

– Тебя придется расстрелять.

К другому сотруднику был милосерднее:

– А тебя – посадим.

Он был навеселе, плохо себя контролировал. Но, как известно, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.

«В какой-то момент я вдруг подумал, – вспоминал Карен Брутенц из международного отдела ЦК, – а не стоим ли мы на пороге чего-то похожего на новый тридцать седьмой год? И не отправится ли часть “дискуссантов” в места, не столь отдаленные?»

Но Михаил Васильевич Зимянин, главный редактор «Правды», Виталий Германович Корионов, первый заместитель заведующего международным отделом ЦК, и Лев Николаевич Толкунов, первый зам из отдела соцстран, понимали, что доклад должен быть взвешенным и спокойным. И не ошиблись.

Суслов собрал рабочую группу и стал обсуждать введение к докладу, написанное Голиковым и его компаньонами. Во введении говорилось, что после октябрьского пленума (смещения Хрущева) у партии «другая» генеральная линия.

Суслов принялся выговаривать Зимянину:

– Что вы тут пишете? С каких пор генеральная линия партии делится пополам?

Михаил Васильевич сначала не понял и начал объяснять:

– Это не мы готовили. Мы же работаем над международным разделом.

Суслов продолжал:

– Вы успокойтесь. Дайте мне договорить. С каких пор генеральная линия партии делится пополам?

Постепенно до присутствующих дошло, что таким образом Суслов обращался к Голикову и его единомышленникам. Делать выговор помощнику Брежнева Михаил Андреевич не хотел, но свою мысль довел до всех. После чего общими усилиями был сооружен вполне бесцветный доклад. Радикальные призывы исчезли.

Но изменение идеологической атмосферы почувствовалось достаточно быстро. Прежде всего в отношении к истории Великой Отечественной войны. При Хрущеве начался искренний разговор о причинах катастрофы лета сорок первого, о трагической участи миллионов советских солдат, попавших в плен. Теперь настроения менялись.

Суслов был хранителем священного идеологического огня. Он никогда не отменял решения партии, даже ошибочные, или искал такие формулировки, что не поймешь – то ли отменили, то ли утвердили.

В 1976 году, вспоминал Анатолий Черняев, на совещании у Суслова обсуждалась статья о Сталине, написанная для «Большой советской энциклопедии».

Суслов подошел к этому вопросу по-своему:

– Я сравнил ее со статьей, опубликованной в 1970 году в исторической энциклопедии. Товарищи взяли фактически тот же текст, но выпустили из него некоторые моменты. Что Сталин допустил ошибки во время коллективизации, а затем они были исправлены ЦК. Что в письме Ленина съезду говорится о грубости Сталина и других чертах, нетерпимых у политического деятеля, занимающего такой пост… Я считаю, товарищи неправильно это сняли. Надо восстановить. А то будут сравнивать и задавать вопросы. С другой стороны, почему-то убрали, что Сталин проявил себя во время Гражданской войны как крупный военно-политический деятель и был награжден орденом Красного Знамени. Это тоже надо вернуть…

Михаил Андреевич следил за каждым словом, контролировал в партийном хозяйстве любую мелочь. Форма для Суслова была важнее содержания. Он считал, что партийные решения – это обруч, который стягивает государство. И любая попытка что-то изменить может сломать этот обруч.

Ни любимчиков, ни друзей

Даже кадровые дела Леонид Ильич без Суслова старался не решать.

Брежнев всегда знакомился с новыми руководителями областей и краев, не жалел для этого времени. Приглашал и Суслова.

В 1966 году Леонид Ильич принял сразу двоих кандидатов с Украины – Ивана Алексеевича Мозгового прочили в первые секретари Ровненского обкома, а Якова Петровича Погребняка – в первые секретари Ивано-Франковского.

Брежнев пребывал в прекрасном настроении, вспоминал о неплохих деньках, проведенных в Закарпатье сразу после окончания войны. Поговорив с гостями, попросил Суслова зайти.

Когда тот появился, спросил:

– Ну, что делать, Михаил Андреевич?

– А в чем проблема? – уточнил Суслов.

– Да вот, пришли Мозговой и Погребняк и хотят должность не ниже первого секретаря обкома, – с деланным возмущением сказал Брежнев.

– А что вас беспокоит, Леонид Ильич? – поинтересовался Суслов.

– Им еще и сорока нет, будут самыми молодыми первыми секретарями в стране.