Михаил Васильевич Ломоносов. Том 2

«Доложите Графу , что я завтра-же явлюсь къ нему съ письмомъ, въ отвѣтъ на полученное мной. Но какимъ образомъ я получаю это письмо черезъ Графа Бестужева?

—О, вѣроятно, слава, которою озарено ваше имя. ...

«Помилуйте! лучи моей славы не достигаютъ такъ высоко.

—Позвольте, позвольте, драгоцѣнный піитъ ! Слава, распространяясь подобно свѣтилу, проницаетъ всюду. Графъ. ... о, если-бы вы знали Графа. . . .

«Вы конечно служите у него?

— Въ приватной канцеляріи , при полученіи бумагъ , и всякій день приношу корзину пакетовъ къ Его Сіятельству — отвѣчалъ скороговоркой Колоссовъ.— Я, М. Г., самъ нѣсколько изъ ученыхѣ: учился въ Кіевской Академіи, получилъ въ награду проименованіе Колоссова,

вмѣсто прежней прозаической фамиліи Колосова, и нѣсколько времени былъ учителемъ Риторики въ нисшихъ классахъ. ... но судьба..... о, судьба!

Ломоносовъ спѣшилъ отдѣлаться отъ этого восторженнаго пустослова, который въ нѣсколько минутъ успѣлъ разсказать ему почти всю свою жизнь , наговорить похвалъ цѣлому свѣту, и поручить себя благосклонности царя ученыхъ и поэтовъ, какъ назвалъ онъ наконецъ Ломоносова. Когда онъ ушелъ , царь поэтовъ и ученыхъ предался вполнѣ своимъ чувствамъ. Онъ почти плакалъ перечитывая письмо жены. Что писала она? Что обыкновенно пишутъ женщины, когда перомъ ихъ управляетъ любовь и встревоженное чувство. Никогда мужчина, съ своимъ логическимъ умомъ, не выразитъ того, что можетъ сказать одушевленная женщина. У нихъ своя логика, свой синтаксисъ, свое краснорѣчіе, которыхъ законы еще не отысканы. Безпорядокъ есть правильный выводъ ихъ, который такъ-же убѣдителенъ, какъ сильна ихъ слабость, эта истинная сила женщины. Бѣдная жена Ломоносова два года не имѣла ни какой вѣсти о своемъ мужѣ, для котораго пожертвовала она всѣмъ, котораго любила больше самой себя. Можно представить себѣ, какъ краснорѣчива была ея душа послѣ такого долгаго страданія , какъ выразительны

были слова и вѣрны мысли , которымъ училась она два года и наконецъ выговорила ихъ въ своемъ письмѣ къ мужу.

Отвѣтъ Ломоносова былъ конечно достойнымъ отзывомъ на это письмо. Онъ умолялъ жену простить его за всѣ горести, которыя перенесла она для него, благодарилъ ее за мужество въ несчастій, и описывалъ свое настоящее положеніе , которое обѣщало имъ наконецъ радостные дни. « Пріѣзжай , скорѣе пріѣзжай дѣлить со мной счастіе, потому что время бѣдствій , при помощи Бога , кажется миновало для насъ.» Этимъ заключилъ онъ свое письмо и приложивши къ нему 100 рублей отправился къ Графу Бестужеву.

Онъ нашелъ въ Графѣ человѣка, сердитаго видомъ, строгаго въ выраженіяхъ. Сначала Бестужевъ сталъ было выговаривать Ломоносову, какъ могъ онъ забыть свою жену ; но потомъ смягчился отъ сердечныхъ отвѣтовъ его, и уже говорилъ съ выраженіемъ добраго семьянина:

« Вѣтреники ! Женитесь и бросаете женъ ! Бѣдная не знала куда дѣваться ей! Хорошо что Головкинъ такъ добръ и позаботился отыскать тебя. А сказалъ-бы , что Богъ знаетъ куда унесло тебя, такъ что сталось-бы съ пей? Да скажи, пожалуста, почему онъ знаетъ тебя: такъ подробно?

Я жилъ у Графа Головкина при возвращеніи въ Россію. Онъ зналъ мои семейныя обстоятельства.

«Вотъ эти добряки балуютъ вашу братью!... Вымылъ-бы тебѣ голову, такъ было-бы лучше. А то еще разнѣжился !... Семейныя обстоятельства ! Какія обстоятельства у бѣдняка ?

Такое обхожденіе не удивительно при вельможахъ старыхъ временъ , когда ихъ окружали шуты, поклонники , и когда всякій нисшій почиталъ за счастіе сгибаться передъ ними. Но Ломоносовъ еще не совсѣмъ привыкъ къ этому и вмѣсто отвѣта сказалъ:

—Позвольте , Ваше Сіятельство , спросить : не пишетъ-ли Графъ Головкинъ къ вамъ о женѣ моей, или обо мнѣ?

Эта смѣлость понравилась Бестужеву, который самъ обладалъ характеромъ больше нежели смѣлымъ и любилъ въ другихъ видѣть свою характерную черту. Однакожъ онъ поглядѣлъ на Ломоносова и какъ-бы съ удивленіемъ отвѣчалъ:

« Какъ-же, братецъ ! Онъ пишетъ мнѣ даже особенное письмо объ этомъ. Жена твоя оставалась цѣлые два года въ страхѣ и неизвѣстности, куда дѣвался ты ? Наконецъ она рѣшилась обратиться къ Графу, черезъ котораго получила отъ тебя когда-то письмо , и слезно умоляла его, чтобы онъ сдѣлалъ милость,

утѣшилъ ее въ печали и облегчилъ бѣдственное состояніе увѣдомленіемъ, гдѣ находится мужъ ея, Россійскій студентъ Ломоносовъ : еще-ли у него въ Гагѣ , или гдѣ именно въ иномъ мѣстѣ. Пріобщила къ этому и письмо въ тебѣ. Графъ зналъ только, что ты уѣхалъ изъ Амстердама въ Петербургъ. Онъ справедливо полагалъ, что ты долженъ быть здѣсь, и переслалъ письмо, жены твоей ко мнѣ, съ просьбой отыскать тебя и взять отвѣтъ. Вотъ, братецъ , сколько хлопотъ надѣлалъ ты намъ, старикамъ ! Я еще долженъ теперь писать къ Головкину. Ну, а свое письмо и деньги, которыя посылаешь къ женѣ, отдай въ моей канцеляріи.

— Примите , Ваше Сіятельство, искреннюю, глубокую мою благодарность !...

« Хорошо, хорошо ! Нѣкогда мнѣ съ тобой разговаривать.. . .