Милаха

Не знаю, кто сказал о рекламе маме, но она даже навернула круг по городу на автобусе, чтобы увидеть её воочию. Вся общага гудела и гордилась, так, словно это было всеобщее наше, общажное, достижение. Артём, подросток со второго этажа, даже снял билборд на фотоаппарат и наштамповал фоток в своём фотокружке. Фотки вышли не ахти какие – слегка перетемнённые, но мне пришлось оставить на них почти с десяток автографов для соседей. И конечно мама отправила одну из фоток бабушке – не помогло даже обещание, что скоро будут готовы цветные буклеты с моей же фоткой и лучше отправить их. Ей нетерпелось поделиться своей гордостью, и мне это было очень приятно. И могу себе представить, что происходило у бабушки в Разгуляевке!

Мама, теперь уже не Кобыркова, а Панюшкина, наконец-то, впервые за последние двенадцать лет, улыбалась во весь рот и всё вспоминала, как я едва ли не силком тащила её в стоматологию, попутно отметая отговорки вроде: «дорого» или «скажут – позорище беззубое», или «у меня и пойти-то не в чем»… Лечение и протезирование и правда оказались неожиданно дорогими, но и сделали всё классно, не зря я, послушавшись совета Дениса, обратилась сразу в частный кабинет, а не в государственную зубодёрню. Тогда, увидев их цены, мама напряглась и справделиво не поверила, что такие деньги можно заработать за какие-то полтора месяца помощником маркетолога на полставки… Но когда увидела рекламу вдоль дорог – «прозрела». Теперь она считала, что я подалась в модели и, как ни странно, гордилась этим.

А вот два моих камня преткновения – Машковы, дочь и отец, на рекламу отреагировали неожиданно.

На следующий день после появления билбордов, Ленка пришла в технарь в дурном настроении и разговаривала со мной сквозь зубы. Я даже не сразу сообразила в чём дело, по привычке подумала, что где-то спалила наши отношения с Денисом, притаилась на всякий случай. Но после её фразочки: «Да где уж нам, простым смертным, до Олимпийских богов!», язвительно брошенной в мой адрес всего-лишь после безобидной похвалы Ольгой Анатольевной моего сочинения, всё поняла. Было жутко неприятно. Даже не то, что неприятно… Горько. Не ожидала такого от Ленки. Скорее наоборот, думала, что она-то уж точно оценит.

Денис появился в Белокаменке вечером того же дня, что и реклама вдоль дорог. Уставший какой-то, даже заторможенный. Костяшки пальцев сбиты в кровь. У меня тут же тревожно заколотилось сердце – дрался? Где? С кем? Почему? Но он вёл себя так, словно ничего не произошло, синяков на лице, каких-то ран или ещё чего-то вроде не было.

Четыре дня его не видела, жутко соскучилась – по серьёзным, пытливым глазам, по пахнущим табаком щекам, по крепким объятиям и его нетерпеливому желанию. Сама хотела его, как больная! Кажется, дали бы мне волю – я бы занималась сексом с утра до ночи и с ночи до утра, и, причём, каждый день… Может, весна так действовала? Но скорее всего бесконечные мысли о Денисе, воспоминания былого и фантазии, как это будет, когда он появится снова. Запасалась красивым бельём, держала в загашнике его любимый пятизвёздочный «Арарат» и украшала комнату свечками… Но по факту, мы обычно дорывались друг до друга сходу, и нам было не до кружевных труселей, не до выпивки и романтики… Вот и в этот раз – на кухонном столе. Разве плохо?

А потом, даже не поужинав, и ни словом не обмолвившись о рекламе, он весь вечер то читал какие-то бумаги, то разговаривал по телефону, словно меня в квартире не было.

Наконец, встал на пороге комнаты и, прислонившись плечом к косяку, и принялся молча разглядывать меня. Неспешно, пытливо, словно выглаживая взглядом… Поигрывал при этом скулами и трепетал ноздрями – почти как тогда, когда смотрел на свои новые машины. Любовался. И это было чертовски приятно. Кинула на него игривый взгляд, улыбнулась. Он подошёл сзади, зарылся пальцами в мои волосы.

– Что пишешь, писатель?

– Эссе. Ну, по литературе задали.

– По литературе? – фыркнул. – Делать вам нечего. А что с профильными у тебя?

– Да вроде нормально.

– Вроде или нормально?

– Нормально.

Хотя если честно, терпеть всю эту бухгалтерию мне было всё сложнее и сложнее. Как бы это сказать… стимула не было!