Милицейская сага

Намек был прозрачен. – То есть ты приехал по поводу частника? – Тальвинский пристукнул приготовленное частное определение облсуда. Подтянулся. – Прикажете писать объяснение, товарищ полковник?

Муслин покоробленно развел руки.

– Не меняется характерец. Чуть задень и – сразу в боксерскую позу норовит, – умиленно констатировал он. – Тебя-то, Андрей, как раз по старой памяти выгорожу. Но – что есть, то есть – слишком много возле тебя шума.

– Если ты все-таки по Хане, я думаю, разговор уместней вести при начальнике следствия, – не дожидаясь согласия, Тальвинский нажал на кнопку селектора. – Чекина ко мне. И – два кофе.

– Есть! – Муслин радостно хлопнул себя по ляжкам. Удовлетворенно поймал недоумевающий жест Тальвинского. – Я, еще входя в твой кабинет, сам с собой пари заключил, что ты обязательно в трудную минуту предложишь кофе или чая, чтоб умаслить начальство. И сам у себя выиграл!.. Что делаешь вид, будто не понимаешь? Видел, видел твою секретаршу. Очень…живописная барышня. По-прежнему умеешь подбирать кадры. Кстати, знаешь, кто ее родители? – Откуда? – Андрей пожал плечами. – Твои кадровики на стажировку прислали.

Муслин тонко улыбнулся. Но, расслышав скрип двери, сбился.

Обмер и Андрей. В дверях стоял Аркадий Александрович Чекин – в сером вытянутом джемпере, из-под которого выглядывал ворот байковой клетчатой рубахи, форменных брюках и нечищенной обуви. На правой, неестественно вздутой щеке отчетливо обозначилась гематома – след от удара тупым предметом. Воспаленные глазки его слезились.

– Половником, что ли?! – догадался Муслин. Он был в курсе семейных чекинских проблем.

– Так, домашний диспут. Не поделили, какую передачу смотреть. Но я стоял за программу «Время», – Чекин прокашлялся, быстро проморгался. – Что-то ко мне?

Проклиная импульсивное свое решение, Андрей переглянулся с Муслиным. Тот отрицательно кивнул.

– Да нет, пожалуй, сами решим. Иди, Александрыч.

Едва пожав плечом, Чекин вышел. В кабинете наступило тяжелое молчание.

– Правильно сигнализируют, – веско произнес Муслин. – Ни к черту в отделе дисциплина. А следствие – так просто слов не нахожу. Смотри, как все одно к одному выстраивается. И насчет Чекина – я тебя еще два года назад предупреждал. Помнишь?

– Еще бы, – ни от кого так не доставалось безграмотному в уголовном праве Муслину, как от въедливого Чекина.

– Даже и не знаю, что теперь делать, – Муслин призадумался. – Вообще-то обсудить собирался насчет Хани.

– С Ханей горячиться не надо.

– Да никто и не горячится, кроме тебя! – надбавил в голосе Муслин. – Халтурщик он и взяточник. И чем быстрее очистимся, тем лучше. Только вижу, гнойник-то куда глубже!.. Я тебя и так покрываю, сколько могу. Мое особое отношение к Красногвардейскому райотделу всем известно. Но – теперь, как хочешь, придется докладывать генералу и начинать комплексную проверку исполнительной дисциплины. Другого выхода не вижу. Игрунчики! Они скоро начальнику УВД при встрече подмигивать начнут.

– Причем здесь подмигивать? – не понял Андрей. – Я о другом. Чекин и Ханя тянут на себе всю следственную нагрузку. За Чекиным вообще двадцать лет безупречной службы. Имеет награды.

– У нас у всех награды!

– Но – за разное! – не удержался Тальвинский.

– Что вы этим хотите сказать?! – вспылил Муслин, но тут же взял себя в руки. – Хотя понимаю твою горячность, Андрей Иванович. И – ценю: не каждый так за старых друзей стал бы бороться. Но даже не знаю, чем в этой ситуации тебе помочь, – он призадумался. – Если только сможешь быстро отчитаться по-дорожному. Страсти вокруг него кипят. Даже областная пресса заинтересовалась. Слышал, у тебя и подозреваемый есть.

– Успели отстучать! – ухмыльнулся Тальвинский, пытаясь сообразить, кто из узкого круга причастных лиц слил информацию наверх. – Хороши бы мы были, если б не владели ситуацией на местах. А дорожное это, если говорить откровенно, очень кстати!

– Даже так? Так ты с этим приехал?

Муслин ещё раз прикинул, правильно ли будет говорить откровенно. И – решился:

– С этим. Помнишь, должно быть, как два года назад твой архаровец самолично Воронкова этого выпустил…

– Помню.

– Не выпусти тогда, глядишь, и сейчас у нас проблемы не было бы.

– А что? Есть проблема?

– Скажу так: большие люди по Воронкову заинтересованы. Прежде это пацан был. Стручок. А теперь вовсю разворачивается. Недавно два новых завода у нас арендовал. Да и в Москве в политтусовке крутится. К Демроссии примкнул. Очень верткий!

– Полагаю, ему теперь лет на семь-десять отдохнуть от этих забот придется.

– Так и я о том! Чрезвычайно бы это кстати! Он ведь до чего обнаглел! Выставил свою кандидатуру на выборах в мэры. – Ну, тогда понятно, чьи эти огорченья. Узнаю стиль госпожи Паниной, – Андрей осклабился.

– И не только. Первый секретарь обкома тоже в курсе. Нажировали, гаденышы. Теперь во власть рвутся! Неужто так за здорово живешь и пропустим? Нет, шалишь! Дорожное это ЧП Воронкова просто сметет. Сегодня же арестовать! – непривычно возбужденный Муслин даже навалился на стол.

– Сначала доказать надо, – буркнул Тальвинский.