Милицейская сага

– Так. Есть показания охранника и шофера. За рулем сидел сам. Вместе с подружкой… Ее ты тоже сдашь…Сдашь, сдашь! А нет, так найдем. И показания, не волнуйся, получим в полном объеме. А между десятью сорока пятью и одиннадцатью на алкогольной дороге случилась авария, виновником которой ты и имеешь неосторожность быть.

– А за магистральные трассы я не отвечаю?! Или у других машин к этому покрытию колеса не подходят?

– Колеса? Это ты удачно припомнил. Следы колес, к твоему прискорбию, на месте происшествия остались. Как раз когда тормозил! И – на одежде девочки, тобою убиенной!.. Ну-ка, вопрос на сообразительность: чьи колеса окажутся? – Мороз слегка блефовал: пригодных к идентификации фрагментов шин ни на дороге, ни на одежде ребенка не осталось. – Да и другого транспорта в это время не было. Лично проверял.

– Проверять, вижу, вы мастера.

– Правильно видишь! – грозный бас Тальвинского заставил Воронкова вздрогнуть. Андрей закрыл за собой дверь. Обошел стол, с демонстративным удивлением оглядел подозреваемого. – Гляди-ка – жирный и мелкий. А вони-то!

– А можно без сержантского хамства? Вы все-таки, как понимаю… – Воронкова потряхивало.

– Опять же правильно понимаешь: начальник райотдела подполковник Тальвинский. Воронков зыркнул заинтересованно.

– И хоть отвечать тебе не хочется, но – придется! – заверил Андрей.

– Повторяю: никого и ничего не сбивал! Может, на библии поклясться?!

– Еще и клятвопреступник, – уличил Тальвинский. – Самым хитрым себя числишь! Думаешь, все рассчитал? Виталий! Он же, оказывается, машину помыть не поленился, чистоплюй! Днище-то, видать, из брандспойта отдирал… Не скажешь, где нашел такой мощный? Может, и мы там мыться станем?

– У шофера спросите. Он ее каждый день моет. Совсем ополоумели! – огрызнулся Воронков.

Андрей резко, так же как перед тем Мороз, пригнулся, глаза в глаза, к подозреваемому.

– Так вот на днище твоего «Джипа», как ты там ни исхитрялся, эксперты только что обнаружили несколько фрагментов одежды, которую идентифицировали с одеждой погибшей. Я доступно излагаю?!

Тальвинский дождался, пока обессилевший Воронков прикрыл глаза. Тальвинский понимающе кивнул и, словно вгоняя шип в мозги, добил:

– Сейчас проходит экспертиза колес! Думаю, и там в протекторе что-нибудь да застряло! Косточки у ребеночка нежные. А ты их от души перемолол! Хруст-то, поди, слышал?

Воронкова перетряхнуло. – Как видишь, хитрован, мы много знаем, – Мороз похлопал подозреваемого по сгорбленной спине. – Вот и давай поделимся знаниями. Облегчимся, так сказать, взаимно друг на друга. Что случилось, то случилось. Теперь будь мужиком. Не к совести твоей взываю, тут поживиться нечем. Просто угодил ты в капкан. И – окромя чистосердечного признания, уповать тебе больше не на что. Тем паче и велосипед смятый нашли, и мать завтра показания давать начнет.

– К-какой велосипед? Вы о чем? Не было там никакого велосипеда, – вяло огрызнулся Воронков.

– Вот как? Что ж, хотя бы с мертвой точки сдвинулись, – констатировал Мороз, не давая подозреваемому опомниться.

Воронков обреченно прикрыл глаза.

– Ладно, чего там? Мы ехали, там – поворот крутой… Подруга меня отвлекла. Минет на ходу делать затеяла. Разыгралась! Потом что-то высветилось на асфальте! Даже рулем крутнуть не успел. Чуть подбросило. Я по тормозам. – И – что оказалось?!

– Да сами знаете, – Воронков обреченно сглотнул.

– Не знаем! – пробасил Тальвинский. – Как же ты, дрянь, сбежал после наезда? Может, она еще живая была?

– Да какое там. Прямо как… – Воронкова перетряхнуло. – Ну, подруга тянуть стала: мол, все равно мертвая, и надо уезжать, пока никто не застукал…Ну, и – нажал на гашетку! Вот и всё.

– Да нет, не всё! – рявкнул Тальвинский. – Ишь как живописует. Соображай, что несешь? Трехлетний ребенок ему посреди ночной дороги разлегся. Это тебе что, алкоголик? Какой суд этой лаже поверит? Рассказывай, как на самом деле сбивал! Кто именно с тобой был? Понимаешь же, что теперь все равно сказать придется.

– Не знаю.

– Ты, видно, еще не понял, во что влип! – надбавил в голосе Тальвинский. – Ты, голубчик, совершил тягчайшее преступление. Сначала пьяный наскочил на велосипед так, что женщину аж на пять метров отбросило. Потом – переехал младенца и!..

– Ты опять за свое?! – в свою очередь взбеленился Воронков. – Вот теперь я все понял! Поздновато только! Забыл, с кем дело имею. Так вот – не было ни велосипедов, ни наездов. И – точка! Не докажете.

– Чего теперь доказывать? – удивился Тальвинский. – Доказательственная база в хрустальной чистоте. Можно как учебное пособие демонстрировать. И на бампере, как ты ни старался, следы краски с велосипеда обязательно остались. А на велосипеде – твоей краски! Вот так, ковбой! Отыгрался. Что отмалчиваешься?

– А чего с вами, псами, говорить? У вас же установка. Может, и девку специально обездвижили да подбросили на дорогу, чтоб на меня навесить. С вас станется.