Милицейская сага

– Страну заново опустили. А ему – смехуечки!

– Есть конструктивные предложения, шеф? – Мороз с некоторой надеждой присмотрелся к смешавшемуся Тальвинскому. – Вот то-то и оно.

– А ведь Виталик прав. В самом деле, Андрей, что ты на себя вселенскую скорбь напустил? – с неожиданной горячностью вмешалась Альбина. Мрачное пьянство жениха начало ее сильно беспокоить. – Что собственно произошло? И вам-то лично чем хуже, что вернется порядок? Или это не вы мечтали очистить страну от ворья? А теперь, когда нашлись люди, взявшие на себя мужество решить все за вас, вы уж и на попятный!

– Ты в самом деле так думаешь или потому что – папа? – Андрей перехватил озадаченный взгляд Мороза.

– И поэтому тоже. Я только что была на почте. Звонила отцу.

– Помнится, вы с ним как будто три года как не разговариваете.

– Бывают, Андрюшенька, дни, когда семейные дрязги должны отступать. Отец, кстати, очень бодр. Собрал обком. Направили в адрес ГКЧП приветственную телеграмму. Ждут с минуты на минуту ареста Ельцина. ( при последней фразе Мороз, дотоле, вроде, безучастный, встрепенулся). Его тронул мой звонок. Я сказала ему о тебе. О нас с тобой. Он считает, что ты обязан немедленно вернуться на работу, собрать сотрудников и заявить свою позицию, Андрей. Сейчас это для тебя важно, как никогда. Лучшего случая стать для наших своим и не придумаешь.

Андрей плеснул еще коньяку, усмешливо, через стакан, вгляделся в подозрительно притихшего Мороза:

– Что же это все время получается, что я кому-то должен? Обойдемся без дешевых эффектов. Захочет твой папенька признать, так пусть признает таким как есть. Без поклонцев.

– Как знаешь, – с сухостью отреагировала Альбина. – Ты куда собрался?

– Прогуляюсь.

Андрей шагал по поскрипывающему вечернему пирсу, к которому подгребали последние прогулочные лодки, отрешенный и от человеческих голосов, и от плеска остывающей реки. На краю присел, спустив ноги в вялую волну.

Снисходительная к нему судьба в очередной, и, наверное, последний раз протянула руку. Можно сказать, намекающе подмигнула. В стране произошел откат, и иллюзий относительно последующих событий он не испытывал. Сам был частицей тяжелой отлаженной системы, способной в одночачье подавить любую смуту, как грозовой ливень легко прибивает к асфальту резвящуюся на солнце пыль. Как-то мимоходом вспомнился Чекин, поспешивший соскочить с подножки.

Переворота есть факт, увы, свершившийся. И именно так и придется его принимать. А значит, жить по прежним правилам, по которым в ближайшее же время – в том он не сомневался – начнут выявлять, осуждать, одобрять. И в сущности Альбина права. В такой ситуации нет выбора: лучше быть с теми, кто бьет, чем среди избиваемых. «Или – все-таки есть?!» Андрей встрепенулся: тяжкие раздумья выплеснулись внезапным, самого его испугавшим решением.

Возле корпуса стояла белая администраторская «Волга» – директор собирался в город.

– До центра подбросите?

Андрей подбежал к крыльцу корпуса, на котором сидела Альбина с книгой в руках. Вот уж третий месяц она одолевала «Преступление и наказание». Мороза поблизости не было.

– Аля! Я срочно уезжаю в отдел.

– Решился-таки! – Альбина поднялась поцеловать спешащего жениха. – Вот и умница. А то я уж, признаться, бояться стала. Ты ж такой шебутной! – Решился! А что в самом деле? – он повертел томик Достоевского. – Тварь я дрожащая или все-таки – право имею?

– А как же Виталий? Найти?

– Не стоит. Сам разгребусь.

– Если что, не стесняйся, обращайся прямо к папе. Он поможет.

– Это вряд ли, – непонятно хмыкнул Тальвинский.

Дверца захлопнулась. Машина споро взяла с места.

23.

– Товарищ подполковник! За время дежурства… – Чесноков недоуменно вскочил.

– Где личный состав?

– Так… по плану. Недавно последние разошлись. Опергруппа на ужине.

Стало быть, чрезвычайное положение не объявлялось.

– А зам?

– С полчаса уехал.

– Срочно поднимайте отдел по тревоге!

– Так это?.. А зам ваш, он в курсе?.. В смысле – вы ж вроде как в отпуске.

– Ему я сам позвоню. Начинайте прозванивать цепочки. Засекаю время.

– Есть! – жесткий тон и привычка повиноваться лишили Чеснокова выбора.