Милое дитя

– Не знаю. Потому что он больной на голову? – Я коснулась кончиком языка прорехи между зубами. Она давно зажила, однако никуда не делась. – Вы же специалист. Кем он был, по-вашему? Садистом?

Фрау Хамштедт склонила голову набок.

– В случае с Леной Бек имя Маттиас действительно несло некий смысл. Возможно, это причиняло бы ей боль: звать ребенка именем отца и постоянно вспоминать о прошлой жизни… Но для вас, Ясмин, такое имя не имело никакого значения. Вы только после побега узнали, что отца Лены звали Маттиасом. Мне кажется, здесь кроется что-то личное. Если он не мог причинить боль вам, то имя доставляло некое наслаждение ему самому.

– Ну да, он и меня принимал за Лену.

– Он пытался сделать из вас Лену. Это разные вещи… – Фрау Хамштедт задумчиво сомкнула губы. – Возможно, он его знал.

– Кого?

– Отца Лены. Впрочем, – продолжала она рассуждать, – герр Бек не узнал его лицо по результату реконструкции. Но, – тут она махнула рукой, – об этом вам лучше поговорить с комиссаром Гизнером.

Реконструкция лица. Мне сразу стало дурно, вот как теперь. Я убеждаю себя, что это простое изображение, листок бумаги. Но это не помогает. Желудок сжимается в спазме, щеки сводит от желчи во рту. Я роняю стакан на столешницу и бегу в туалет, падаю на колени перед унитазом, судорожно цепляюсь пальцами в ободок. Меня не отпускает еще какое-то время, хотя в желудке уже пусто, и выходит один воздух, с глубоким утробным звуком.

– Прошу, Ясмин. – Фрау Хамштедт взяла письма со стола, сложила пополам и положила обратно в конверты. – Позвоните комиссару Гизнеру. Поговорите с ним. В том числе и о письмах. – Она потрясла ими в воздухе. – Хоть я исключаю, что дети имеют к этому отношение, но считаю, что герру Гизнеру стоит на них взглянуть.

Я кивнула.

– Хорошо, позвоню ему завтра утром, обещаю.

Поднялась и протянула ей руку на прощание, но заметила, что фрау Хамштедт колеблется, и это меня сразу насторожило.

– Это еще не всё, – заключила я.

– Я отпустила Ханну на несколько дней к бабушке с дедушкой.

– Ханна… покинула клинику?

У меня мгновенно подскочил пульс. От фрау Хамштедт не укрылось, что эта новость меня шокировала.

– Прошу вас, Ясмин, дайте доктору Бреннер шанс. Я уверена, она вам поможет.

* * *

Ханна уже не в клинике… Подползаю к умывальнику и с трудом подтягиваюсь. Желудок все еще сводит, я пытаюсь вдохнуть. Открываю кран и умываю лицо. У женщины в зеркале нездоровый вид. Кожа землистого цвета, под глазами темнеют круги. И все же она решительно кивает мне. Ты должна позвонить. Я знаю. Он может отправить письма на проверку, снять отпечатки пальцев, и все станет ясно. Однако, пользуясь случаем, он покажет мне результаты лицевой реконструкции, и я не уверена, выдержу ли. Что, если я, как вчера у фрау Хамштедт, потеряю над собой контроль? Те жалкие остатки, что еще доступны мне. Что, если я взгляну на его лицо, и вновь во мне все оживет, и я начну рассказывать, расскажу ему все и не смогу остановиться? Я встряхиваю головой. Я позвоню Каму, но позже, когда вернется Кирстен. Кирстен считает тебя больной. И она права. Ты для нее обуза. Я ударяю ладонью по краю раковины и стискиваю зубы от боли, с шумом выдыхаю.

Женщина в зеркале вдруг настораживается. Кто-то стучит в дверь.

Ясмин

Я бегу из ванной в прихожую. Сразу ясно – это не Кирстен. Должно быть, она взяла ключ – по крайней мере, в замке его нет. К тому же стук не попадает в наш условленный ритм. Я уже готова предположить, что это Кам решил не дожидаться личного приглашения, но в этот момент за дверью слышится голос.

– Фрау Грасс? Это Майя. Я сегодня пораньше!

Я замираю.

– Фрау Грасс?

Неслышно приближаюсь к двери. Майя вновь принимается стучать.

– Фрау Грасс, это Майя!

За дверью скрипит половица, Майя теряет терпение. Я делаю глубокий вдох и открываю.

– Я вас разбудила, фрау Грасс?

– Нет, всё в порядке, – выдыхаю я.

Майя протягивает мне контейнер с зеленой крышкой. Почту, судя по всему, она сегодня не забирала.

– К сожалению, не смогла разогреть, – говорит она. – Микроволновка сломалась.

– Ничего страшного, спасибо.

Беру контейнер и поворачиваюсь, чтобы поставить его на комод, как вдруг Майя открывает дверь шире, и вот она уже в моей прихожей.

– Нет, фрау Грасс, так не пойдет, – произносит Майя с таким нажимом, что я вздрагиваю. – Я поклялась фрау Бар-Лев, что позабочусь о вас, а теперь приношу вам холодную еду… Она меня четвертует, если узнает.

– Я вас не выдам, – вырывается у меня само собой.

Все еще пытаюсь осознать, что Майя вошла в мою квартиру и, словно это в порядке вещей, запирает за собой дверь.

– Это не обсуждается.

Она забирает у меня контейнер, в который я судорожно вцепилась, и уходит дальше по коридору.

– Я вам все разогрею. У вас же есть микроволновка?

Мой взгляд прикован к дверному проему на кухню, где скрылась Майя. В следующую секунду доносится ее голос:

– Ну вот, пожалуйста.