Милость Господня

Через пятнадцать минут, спустившись по лестнице на три этажа, Иван оказывается в Научном отделе Департамента безопасности. Охранник, уже не монах, а в сером мундире духовника, с двумя серебряными крестами, с нашивками участника боевых операций, внимательно изучает пропуск, выписанный Инспектором.

Кивает ему: все в порядке.

Стальная дверь открывается.

– Вам в четвертый кабинет, сударь. Правая сторона.

Стены коридора выкрашены серой краской. Такой же серый линолеум, толстый, скрадывающий шаги. И могильная тишина: над ним толща бетона и толща земли, наверное, метров в пятнадцать.

От этого как-то не по себе.

К счастью, у четвертого кабинета его уже ждут: профессор Робчик, на удивление молодой, лет тридцати, хотя по утомленным глазам чувствуется, что, вероятно, значительно старше, пребывает в явной растерянности.

– Не понимаю… Что происходит? – спрашивает он. – Была четкая договоренность об этой серии экспериментов. Архимандрит Авенир лично благословил. Ведь интереснейшая и перспективная в научном отношении серия. Может быть, даже настоящий прорыв. Мы только-только начали получать первые результаты.

Он неприязненно, чуть ли не по складам читает поданную ему Иваном бумагу. – «Передать… означенную Джанеллу Джафарову… в распоряжение… Канцелярии… Его Святейшества Патриарха»…

Неслабо выглядит эта бумага. С витиеватой подписью архимандрита, с начальственным золотистым гербом. Хорь, в приемной Инспектора, увидев ее, вздернул брови: «Ну-ну…» – правда, от дальнейших комментариев воздержался, скрепил текст печатью. А Инспектор еще раньше, протягивая принтерную распечатку Ивану, заметил: «Робчик может и не подчиниться. Сам знаешь, в Департаменте всем распоряжается Фотий. Будет непросто»…

Иван и сам это чувствует.

– Я подам официальный протест, – неприязненно говорит профессор. – Я обращусь и к Президенту, и к Патриарху, а может быть, и в Синод, тем более что намечается чрезвычайная сессия. Нельзя прерывать на середине такую важную цепь исследований. Впрочем… – Он пару секунд жует блеклые губы. – Я надеюсь переубедить лично вас. Вы же участник Прибалтийского инцидента? Пойдемте, я покажу, мы как раз подготовили… гм… нашу пациентку к работе…

Он проводит Ивана через большое лабораторное помещение, где десяток сотрудников в белых халатах, разделенные стеклянными перегородками, усиленно делают вид, что посетитель их нисколько не интересует: крутят верньеры каких-то приборов с экранчиками, что-то взвешивают, переливают мутные жидкости из одной пробирки в другую.

– Фармацевтический отдел, – небрежно бросает Робчик. – Все – классные специалисты. Нам сюда…

Открывается очередная стальная дверь с цифровым замком и автоматически захлопывается за ними, чмокая резиновыми прокладками. Второе помещение еще больше похоже на лабораторию: тянутся какие-то шланги, какие-то разноцветные переплетающиеся провода, бегут ровные колонки цифр на двух больших мониторах, чуть шелестит воздухопровод, горят приветливые зеленые огоньки индикаторов. А посередине лаборатории вмонтировано в бетонный пол кресло наподобие медицинского, и в нем, откинувшись, часто и неровно дыша, растянута обнаженная беспомощная Джанелла. Под грудью она перехвачена плоским ремнем, лодыжки и запястья заключены в металлические толстые скобы, на обритой наголо голове – резиновые присоски, от которых тоже отходят витые пружинистые провода.

Увидев их, Джанелла начинает биться, как бешеная, хрипит, напрягается, из-под прокладки, запечатывающей ей рот, вытекает красноватая пена.

Рельефно выделяются мышцы под кожей.

В глазах – светлое, чуть синеватое нечеловеческое безумие.

Иван вздрагивает.

Он такого не ожидал.

– Не беспокойтесь, – говорит Робчик. – Пациентка зафиксирована надежно. Ни акустическое проклятие невозможно, ни жестикуляционное. К тому же фиксаторы, скобы эти, видите, из серебра: оно, как заземление, обнуляет магический потенциал. Жаль, что феномен – не постоянный…

– Серебро действует лишь на вампиров, – механически замечает Иван.

Робчик всплескивает ладонями:

– Правильно! Вижу, что вы разбираетесь в теме!.. Но мы сейчас пробуем разные сплавы, электрум, например, тоже препятствует колдовству, об этом еще Геродот писал… И перекинуться, обратиться в зверя ей серебро не позволит. – Он как бы подсовывает к Ивану свое розовое, загоревшееся интересом лицо. – Скажите, вы сами, своими глазами видели, как она обратилась?

– Да, – хрипловато отвечает Иван.

Он думает: Хорь, подлец, все же донес. Вот когда выяснилось.

Но это мельком.

Горло его перехвачено судорогой.

Голос продавливается оттуда с трудом.

– В пантеру? Именно? Так указано в протоколах, я их просматривал.

– Да, – с тем же хрипом отвечает Иван.