Милые бездельники

Мы сли въ карету и похали. Всю дорогу Марья Александровна не смолкала ни на минуту, и я снова узналъ въ ней ту болтливую барышню, которая нсколько лтъ тому назадъ щебетала въ зал, смежной съ тою комнатою, гд жилъ я, — только теперь эта барышня говорила другими словами. Она едва ли могла быть названа умною или развитою женщиною, тривіальныхъ выраженій у нея проскальзывало не мало, и ея языкъ часто напоминалъ языкъ того общества, которое вращается въ Петербург въ «благородк», какъ оно само называетъ благородное собраніе; но у нея было много сноровки, хитрости, кошачьихъ ужимокъ, вншняго лоска, хотя мн все казалось, что она кого-то копируетъ, кому-то подражаетъ. Разговоръ велся въ какомъ-то минорномъ тон. «Она постарла, она погибшее созданіе, ей тяжело ея положеніе» — эти фразы не сходили съ ея устъ, наконецъ, она договорилась до фразы: «мы, Травіаты», и я понялъ, какую роль она разыгрываетъ въ данную минуту. Она выражала сожалніе объ утраченной двической наивности, о простой жизни въ своей семь, о томъ, что она не понимала тогда такихъ людей, какъ я, о томъ, что она увлеклась, тогда какъ надо было посовтоваться съ умными и честными людьми и т. д. Я узналъ, что она посл замужества училась по-французски, взявъ француженку-компаньонку, что она брала уроки музыки и пнія, что она много читала французскихъ романовъ. Когда мы вошли въ ея квартиру, меня изумило обиліе шелка, бронзы, цвтовъ, картинъ, не нужностей французскаго издлія и книгъ той же стряпни изъ мастерскихъ Дюма-сына, Понсонъ-дю-Терайля, Белло. Это была въ полномъ смысл квартира кокотки — яркій примръ безумнаго бросанія денегъ на совершенно не нужныя, на крайне малоцнныя, по художественной работ или по матеріалу, вещи и цлый университетъ свтскаго разврата: затйливыя мягкія кушетки, фривольныя статуэтки, амуры и зефиры на картинахъ, описаніе жизни новйшихъ Фринъ въ романахъ, мягкій полусвтъ розоватыхъ лампъ, опьяняющіе ароматы распустившихся гарденій, розъ, панкратій и ландышей. Закуривъ легкую папиросу и болтая со мною, Марья Александровна успла мн сообщить, что она вышла замужъ поневол, что она почти не видитъ своего мужа, что около нея вертится цлый рой ухаживателей, что — ахъ, она вовсе не такъ дурна, какъ о ней думаетъ свтъ! Въ то же время она пожимала мн руки, просила быть ея другомъ, бранить ее, и если бы я былъ юнъ и неопытенъ, то я врно былъ бы къ концу вечера однимъ изъ многихъ ея рабовъ. Повидимому, у нея вошло въ привычку интриговать всхъ мужчинъ, длать ихъ хоть на минуту своими любовниками, практиковаться въ кокетств съ каждымъ встрчнымъ. Я могъ только удивляться ея артистическимъ способностямъ играть «рольэ» Она, въ какой-нибудь часъ времени, сумла разыграть и роль кающейся Травіаты, и роль заигрывающей съ новой мертвой кокетки, и роль дловой женщины, серьезно задумывающейся о будущемъ. Правда, переходы были слишкомъ быстры, ни одна роль не продолжала разыгрываться долго, но все же это умнье на нсколько минутъ проникнуться извстною ролью было изумительно. Только два-три раза и то на минуту прорвалась натура капризной и пошловатой женщины, когда въ комнату не во-время вошла компаньонка и когда лакей не разслышалъ какого-то приказанія. Но грубый и раздражительный тонъ, вызванный этими людьми, тотчасъ же сгладился мягкимъ щебетаньемъ и очаровательной улыбкой. Она сдлалась еще обворожительне, она придвинулась еще ближе ко мн, когда пріхалъ мой пріятель.

— Ахъ, это вы! — воскликнула она и дружески протянула ему руку. — Я сегодня вполн счастлива, я воскресла!.. Я уже думала, что все прошлое во мн умерло, а оказывается, что нтъ, что оно еще живетъ во всемъ моемъ существ… Она еще разъ пожала его руку и прошептала:

— Спасибо вамъ, что вы привели его!

Мы проболтали за полночь и на прощаньи Марья Александровна сказала мн:

— Я жду васъ завтра!

Я было попробовалъ отговориться, но она перебила меня:

— О, хоть одинъ еще вечеръ!

— Ну, братъ, поздравляю! — расхохотался мой пріятель, когда мы вышли на улицу. — Капитальное дло обдлалъ для Марьи Александровны…

— Кто? — спросилъ я.

— Да ты же, кому же больше! — отвтилъ онъ.

Я не понималъ ничего.

— Какъ же: старый другъ ея ты, внезапно встртились въ театр посл разлуки, тотчасъ же ухали вмст, случилось это какъ-разъ въ то время, когда ей опротивли ея жизнь, ея поклонники, свтъ. Теперь она покается передъ тобой во всхъ содянныхъ во время вашей разлуки прегршеніяхъ, вымолить твое прощеніе, падетъ къ твоимъ ногамъ съ воплемъ:

«Отъ ликующихъ, праздно болтающихъ,
Обагряющихъ руки въ крови,
Уведи меня въ станъ погибающихъ
За великое дло любви!»

И у ея названнаго крестнаго папаши, у ея пажей и рыцарей, у ея биржевыхъ агентовъ и сотрудниковъ не станетъ боле Марьи Александровны!..

— Что ты за чепуху городишь! — сердито проговорилъ я.