Милые бездельники

Старуха замолчала. Я вышелъ освжиться на станцію.

* * *

— Съ той поры и зажилъ князь опять одинъ, безъ семьи, — продолжала старуха разсказъ, когда поздъ тронулся. — Бросалъ онъ большія деньги на женщинъ, а приближать въ свой домъ ни одной не приближалъ. О жен онъ и не вспоминалъ; разъ только, когда дошли до него слухи, что она скутилась и умерла въ нищет въ больниц за границей, онъ сказалъ моему Ивану Тарасовичу: «Это съ бездлья, Иванъ!..» Съ бездлья! ровно онъ помшался на этомъ слов. Бывало, что ни сдлается дурного, — онъ сейчасъ говоритъ: «это съ бездлья люди бсятся!» Ужъ и точно ли это такъ или нтъ, доподлинно не знаю, а только самъ-то онъ дурилъ такъ, что и не приведи Господи. Чмъ старше длался, тмъ больше чудесилъ… Подъ старость волосъ у него мало стало, такъ он завелъ семь париковъ и кажинный парикъ носилъ названіе какого-нибудь дня, и бда, бывало, если въ четвергъ ему пятницу подадутъ, — сейчасъ расправа: Тоже пристрастился онъ къ часамъ и сталъ накупать разныхъ часовъ: цлые ящики, цлыя комнаты были у него часами завалены; въ газетахъ публикаціи длалъ, что покупаетъ древніе часы, часовымъ мастерамъ бднымъ всегда помощь готовъ былъ оказать, уроки часовому мастерству бралъ… А разъ пришелъ къ нему Иванъ Тарасовичъ въ кабинетъ и видитъ цлую груду часовъ на полу, растоптанныхъ, сломанныхъ, разбитыхъ. «Что это, ваше сіятельство?» спрашиваетъ. — «Что? что? — крикнулъ князь. — Мое сумасшествіе! Мое бездлье! И собиралъ отъ бездлья, и растопталъ отъ бездлья! Уноси, уноси ихъ съ глазъ моихъ долой, чтобы они мн не напоминали, что я сумасшедшій!» Увидалъ мой Иванъ Тарасовичъ, что онъ самъ не въ себ; въ изступленіи, и говоритъ ему, да таково-то спокойно и сердечно: «Какой же вы, князь, сумасшедшій? Разв вы этимъ зло кому длаете, что часами занимаетесь! Хорошо, кабы вс-то такіе сумасшедшіе были да только этимъ и выказывали свое сумашествіе!» Князь задумался. «Ты, Иванъ, мужикъ неотесанный, простота-горемычная, — проговорилъ князь:- а умне меня! Ну, собирай битье, будемъ опять часы длать!» Такъ опять и утихъ, и сталъ часовымъ мастерствомъ заниматься…

— Давно онъ умеръ? — спросилъ я.

— Съ ныншняго весенняго Николы третій годокъ пошелъ, — отвтила старуха. — Умеръ тихо, ровно заснулъ, а за нимъ и мой Иванъ Тарасовичъ представился. Шести недль не выжилъ посл барина, на царя Константина и матери Елены скончался. Затосковалъ, затосковалъ и скончался, голубчикъ мой. Видно, князю-то онъ, родной мой, и тамъ нуженъ былъ. И то сказать, вдь ровно за дитёй, за княземъ, онъ въ послднее время ходилъ…

Старушка вздохнула и отерла слезы, навернувшіяся ей на глаза…

VIII Бездльникъ по чужой вин

Судьба меня закинула въ деревенскую глушь, въ знакомую помщичью семью, на нсколько недль сладкаго бездлья. Я воспользовался имъ вполн, бродилъ безцльно по полямъ и лсамъ, лежалъ по цлымъ часамъ на трав, слдя безъ мысли, въ полудремот, за бгущими въ неб облачками, усердно ловилъ рыбу, забравшись въ рчныя заросли, катался по рк въ лодк, то до поту работая веслами, то лежа въ бездйствіи на дн и не заботясь, куда занесетъ меня теченіемъ, пилъ, вмсто вина и пива, парное молоко, купался по нсколько разъ въ день въ холодной вод, любуясь расшалившимися тутъ же крестьянскими ребятишками, и бросилъ не только книги, но даже и газеты. Я точно боялся, что печатная бумага напомнитъ мн опять и срочныя корректуры, и обязательное чтеніе еще не напечатанныхъ статей, и журнальные дрязги, и войну на перьяхъ, не закрпляющую ни пяди спорной почвы ни за побжденнымъ, ни за побдителемъ и оставляющую все въ старомъ положеніи, на долгіе годы, быть-можетъ, на цлые вка, несмотря на массу поломанныхъ перьевъ и пролитыхъ чернилъ, ломавшихся и проливавшихся и прежде, чуть не съ сотворенія міра, за т же идеи, за т же убжденія, за т же вопросы.