Милые бездельники

— Нтъ, вы-этого не говорите, — сказалъ онъ. — Что-жъ, у меня житье, какъ житье, какъ и у всхъ прочихъ. А это я ужъ такимъ комикомъ уродился. Да-съ! Какъ тамъ ни живись, а я на комедію всегда напорюсь. По пословиц, на ловца и зврь бжитъ. Да вотъ третьяго дня. Дяденька пришелъ подгулявши. А онъ, какъ только муху убьетъ, сейчасъ въ расположеніе духа приходитъ, радость душевная у него проявляется. Начали мы съ нимъ разныя колнца откалывать. Сперва двухъ свиней тетенькиныхъ вздумали за хвосты связать, да не держатся веревки, хвосты-то склизкіе, ну, и не держатся веревки. Потомъ тетенькинаго кота-Ваську. генераломъ одли, шляпу трехугольную съ перьями изъ бумаги на него навязали. И заметался нашъ генералъ, какъ угорлый, осатанлъ совсмъ, потому что перья-то надъ его головой развваются, а сцарапать трехуголку не можетъ. Комедія. Потомъ тетенька пришла; какъ увидала все это, и смазала дяденьку полотенцемъ по лицу. Онъ, было, въ азартъ вошелъ, да посклизнулся, тетенька и подмяла его подъ себя… Потха! Просто бока раскололо отъ хохота!

Онъ вдругъ смолкъ и сдлалъ серьезную мину.

— Конечно-съ, если-бы это взаправду драка была, то одно безобразіе бы было, а то это такъ — мужъ и жена промежду себя повздорили, — продолжалъ онъ сдержанно. — Безобразіевъ у насъ въ семь нтъ никакихъ. И дяденька съ тетенькой вкъ честно прожили, и я вотъ потому такъ пристрастенъ къ своей невст, что она двица, соблюдающая себя. Такихъ-то, что и мн, и каждому встрчному на шею вшаются, много. Моя-съ не такая. Вонъ я къ нимъ на праздники ночевать зжу, такъ вы думаете, она въ какое-нибудь вольное обращеніе со мной входитъ? Ни чуть-съ! Совсмъ даже напротивъ. На такую-то, съ которой длай, что хочешь, я и не распалился бы, потому что это какая же тутъ можетъ быть любовь? Да мн дяденька съ тетенькой и не позволили бы взять жену предразсудительнаго поведенія. Это чтобы пальцами-то вс тыкали? Нтъ-съ, ужъ пусть другимъ дегтемъ-то ворота мажутъ, а не намъ.

Онъ говорилъ теперь не безъ достоинства и принялъ гордый видъ. Мн захотлось его подразнить, и я сказалъ:

— Да, а вотъ какъ женитесь, да жена-то вдругъ и загуляетъ, тогда что?

Онъ вспыхнулъ и разгорячился.

— Съ чего же-съ это ей загулять? Достатковъ нашихъ на насъ хватитъ, я человкъ характера веселаго и не тиранъ какой-нибудь, притомъ же молодъ я и въ полной сил, потому что я себя соблюдаю. Такимъ-съ мужемъ каждая жена будетъ много довольна. Съ чего же ей другому-то на шею вшаться? А тоже, если какой озорникъ, бываютъ такіе нахалы, подъзжать станетъ, такъ я-съ — комикъ-комикъ, а скулы тоже своротить на сторону сумю…

Онъ весь раскраснлся отъ волненія, на его кругломъ лбу заблестли капли пота. Меня разбиралъ смхъ.

— Ну да, толкуйте, — продолжалъ я его дразнить:- а вотъ станете хмелемъ зашибаться, какъ вашъ дядюшка…

Онъ перебилъ меня обидчивымъ гономъ:

— Мой дяденька не пьяница. Это что я вамъ разсказывалъ давеча, какъ онъ третьяго дня подкутивши вернулся, такъ это отъ веселія сердечнаго. Это со всякимъ можетъ случиться. Я самъ иногда подкучу, такъ это что же? Только веселости придаетъ, колнца откалываешь, веселишь всхъ. Пьянство-съ, по моему мннію, это отъ горя бываетъ и при малодушеств. Говорятъ вотъ тоже, портятъ людей. Такъ это тхъ, на кого враги есть. А какіе же у меня могутъ такіе враги быть? Я людей люблю, и меяа люди любятъ. „Вася! Вася!“ вс такъ меня и зовутъ, потому у меня душа чистая, добрая. Я никому-съ обиды не сдлаю, и мн никто, нравъ у меня веселый. Живи и на міръ радуйся!..

Его лицо вдругъ приняло выраженіе умиленія. Онъ обернулся къ окну и засмотрлся на широко раскинувшіяся зеленыя поля. Я вдругъ понялъ, что онъ дйствительно живетъ и радуется на все въ мір, начиная съ этихъ тощихъ полей и кончая своими коротенькими брючками.

— Хорошо-съ жить на свт! — сладко проговорилъ онъ съ глубокимъ вздохомъ.

И прежде чмъ я усплъ что-нибудь сказать въ отвть, онъ вдругъ засуетился и заерзалъ на мст.

— Сейчасъ прідемъ, сейчасъ прідемъ! — заговорилъ онъ, высовываясь въ окно. — Вотъ Замысловскія барышни! Отецъ Иванъ тоже! Куда это собрались? Ужъ не въ Москву ли? Вотъ потха.

Казалось, онъ былъ готовъ отъ нетерпнія выскочить изъ окна. Едва остановился поздъ, какъ коротенькія брючки замелькали на платформ. Сначала юноша бросился къ франтовато-одтому, важно смотрвшему старику-священнику. Тотъ, благословивъ его склоненную голову, подставилъ ему къ губамъ руку, и, что-то говоря, благосклонно потрепалъ его по щек. Затмъ еще боле просіявшій юноша, осчастливленный поповскимъ благословеніемъ и ласкою, подлетлъ къ Замысловскимъ барышнямъ, и до меня донесся звонкій, звонкій смхъ здоровыхъ молодыхъ голосовъ.

Счастливцы!..

X Мой дядя Тарасъ Григорьевичъ Шаповаленко