Милый яд

Я уставилась на бумагу. Она была вся исчеркана. Отмечена его фирменным тонким почерком, который всегда начинался аккуратно и заканчивался неразборчивыми каракулями. Под кончиками его пальцев находился комментарий, который Терри написал о пресс-туре «Несовершенства» перед релизом.

Перечитать третью главу. Все развалилось, когда я вернулся из тура. Келлан часто срывался. Собрать воедино то, что произошло. Кто-то ему что-то сказал? Это моя вина?

Остальное была написано слишком неразборчиво, и я не поняла. Терри мог сделать это непреднамеренно либо намеренно. Однажды я обратила внимание на заметки, которые он не хотел, чтобы я читала. С тех пор он всегда держал их поближе к своему телу.

– Правда? – Я потянула за цепочку, на этот раз с двумя подвесками в одном и том же украшенном бисером держателе. Настоящий мультяшный талисман-вагина и средний палец. Ода Тейту, как я поняла. И не самый благоприятный. – Я всегда думала, что она старая, – добавила я, вращая средним пальцем, так что это заводило меня, а не влагалище.

– Кристи делала покупки в дизайнерских благотворительных магазинах. Она довольно быстро спустила свои деньги, – он постучал по носу, показывая, что имел это в виду буквально. – С тех пор, как она ушла из модельного бизнеса после рождения Кела, а я… Ну, на тот момент «Несовершенства» еще не выпустили, а мои авансы превысили диапазон в пять тысяч.

Кристи Боумен, также известная как величайшая икона моды в современной истории, бывшая модель в купальниках и мама Келлана, заботилась о нем на протяжении всего его детства. Пока у нее не случилась передозировка. В самом леденящем душу отрывке «Милого Яда» Келлан описывает, как обнаружил свою мать мертвой и покрытой кровью. Потом несколько дней он провел в одиночестве.

Его отца не могли найти.

Его мать мертва.

Его брат – тот, на кого он отказывался опереться.

– Я понятия не имела. Я бы вернула ее, если бы знала.

– Он знал, что она у тебя.

– Почему ты так думаешь?

– На тебе была куртка в тот день?

Я попыталась вспомнить.

– Не уверена.

– Он специально оставил куртку. Хотел, чтобы она была у тебя, – уверенно заявил Терри, и, хотя это было только предположением, у меня в голове все помутилось, а потом сердце резко толкнулось в груди. Терри сложил бумаги стопкой. – Как думаешь, мы успеем закончить вовремя?

Мы хотели выпустить книгу в День святого Валентина – наверное, в следующий, который знаменовал пятую годовщину смерти Келлана. Очень трудный поворот, но я включила его в контракт, и Хелен согласилась, учитывая контекст.

Я пришла сюда, чтобы сказать Терри, что официально продала права на «Милый Яд» Хелен и компании из «Большой пятерки», в которой она работала. Но сдержалась. Казалось, давление на его плечи возрастало каждый раз, когда мы разговаривали. Я не хотела, чтобы он свалился от такого груза. По крайней мере, до тех пор, пока мы не закончим правки.

Вместо этого я сунула ему пачку.

– Знаю, что успеем. Осталось две главы. Он не написал эпилога. Говорил, что не верит в них.

– Он полная противоположность мне…

– У «Несовершенства» нет эпилога, – отметила я. – Может, вы похожи сильнее, чем ты думаешь.

– Или, может, именно поэтому книга и нравилась людям.

В отличие от других книг.

Терри не сказал этого, но я увидела подтекст в его глазах. Это зрелище вызвало отдаленное воспоминание о его прошлом каталоге, полном историй, которые читатели ненавидели. Несмотря на всю пессимистичность Терри, его натуру «горе-мне», «гибель всем нам», другие его книги заканчивались четкими выводами. Но «Несовершенства» не получили завершения, обернутого красным атласным бантом. Людям нравилось, что все оставалось беспорядочным. Эта жизнь оставалась беспорядочной.

Мы ушли с головой в работу над последними главами. Когда мы работали, Терри преображался. Он оживился. Становился менее подавленным. И трезвым. Очень трезвым. Я не видела его пьяным с того дня, как попросила помочь мне с «Милым Ядом». Даже после того, как он сломался, впервые прочитав рукопись. Было неприятно видеть, как такой воинственный человек сдается. Как будто впервые видишь, как плачет твой отец.

Когда к ночи мы закончили, нас потянуло в комнату Келлана, чтобы запечатлеть обстановку предпоследней главы. От того, что я сидела, склонившись над страницами, по всему телу разлилась боль. Я боролась с голодом, принимая главы, которые мне протянул Терри.

Он смотрел, как я сунула их в свою сумку и закрыла клапан.

– Думаешь, это нормально?

Я пришла к выводу, что неуверенность в себе у Терренса Маркетти была не такой редкостью, как я думала. Он прикрывал ее язвительностью и зависимостями, но чем больше я вглядывалась, тем отчетливее видела потерянного и ищущего направление человека.

К несчастью для него, я – единственная, кто готов ему помочь. И что ж, я тоже не совсем собралась с мыслями. Уж точно не могла помочь человеку на четыре десятка лет старше меня.

– Я продала рукопись.