Миметика глупости

Политеистические религии, перенаселённые богами, страдают от избытка событий, которые с этими богами происходят и уследить за которыми не может не один простой смертный, да и служители культа только с помощью письменных источников. В монотеистической же религии история собственно бога заканчивается актами творения мира и человека. Далее следует история человека и объяснение этой истории с теологической точки зрения. Следует заметить, что все объяснения достаточно монотонны и сводятся, по сути дела, к одному: люди отвратились от лица божиего. Эта скудная аргументация использовалась иудаизмом полторы тысячи лет до нашей эры и ещё две тысячи лет нашей эры уже совместно с христианством, эту аргументацию перенявшим.

Как бы не были удобны и понятны для населения политеистические религии, для государства они, в конце-концов, становятся помехой, мешающей эффективному функционированию госаппарата, поскольку не решают задачи создания «новой рабовладельческой общности: римско-имперского или персидско-имперского народа». Обожествление императора тоже помогает слабо, поскольку он остаётся всё-таки одним из множества богов. Таким образом, в «верхах» зреет потребность в простой, легкоусвояемой религии, желательно с минимумом небожителей. В принципе, такая религия в то время уже давно была известна и персам и римлянам. Более того, десять процентов населения римской империи признавали себя последователями иудаизма.

Мы можем лишь предполагать, почему сохранилась только одна монотеистическая религия: иудаизм. Весьма вероятно, что следующие факторы могли играть при этом решающую роль:

- Уже известный нам мим «мы и они». Поскольку все окружающие народы поклонялись нескольким богам, поддержанию взаимосвязи израильских племён могло помочь поклонение именно одному богу.

- Данный монотеистический вариант религии был наиболее удачно сконструированным мимом, быстро достигшим достаточной устойчивости, с одной стороны, и успешно адаптирующимся к происходящим изменениям, с другой стороны. Таким образом все следующие катастрофы могли быть объяснены не действиями новых поколений богов, но отнесены к деятельности только одного бога.

- Была создана эффективная и гибкая религиозная бюрократия, неустанно поддерживающая жизнеспособность мима и не боящаяся вносить некоторые коррективы. Так бог иудаизма постепенно потерял какой-либо материальный образ и превратился в некую абстрактную силу. Каждая новая катастрофа приводила к появлению нового бога в политеистических религиях и этот бог имел определённые визуальные атрибуты, совпадавшие у многих народов. Очевидно, что один бог не мог обладать всеми этими атрибутами одновременно. Единственным выходом из подобной ситуации был полный отказ от какого-либо «образа» бога (обстоятельство, что это было не всегда так, мы можем вывести из того, что человек был создан «по образу и подобию божиему»).

- Существование института пророков в иудаизме. Постоянное развитие и поддержание мима выполнялось не только жрецами, но и не принадлежащими к религиозной бюрократии пророками, представлявшими «обычных» верующих. Непрерывное противостояние между пророками и жрецами не позволяло миму стагнировать.

- Иудаизм был единственной религией, предлагавшей «личные» отношения с богом. Бог заключал «договор» не только со всем народом, но и с каждым человеком отдельно. Каждый, выполнявший договор, был в какой-то степени ответственным за собственную судьбу. Во всех других религиях судьба определялась богами и человек ничего не мог с этим поделать. С историко-психологической точки зрения это способствовало развитию и становлению нового типа личности. Однако это же всегда выделяло и отделяло последователей иудаизма от их соседей и служило одним из оснований антисемитизма.

В принципе, иудаизм мог бы стать основной религией Римской империи, если бы не некоторые его особенности, связанные, собственно, с тем, что иудаизм не создавался с целью стать мировой религией. Он был и есть жёстко привязан к определённой религиозно-этнической группе, к определённому месту на планете, а именно — к Израилю, к Иерусалиму.  К тому моменту, когда римским руководителям понадобилась новая религия, иудаизм был уже слегка устарелым мировоззрением. Это единственная религия, с принятием которой человек меняет не только свою религиозную принадлежность, но и национальность. Это было полезно во времена оно и сплачивало израильские племена, но было бы чересчур экстремально для всего населения империи. Не соответствовало духу того времени и требование набора священнослужителей только из представителей одного израильского рода. Подобную дискриминацию не потерпел бы никто. Наконец, не были изжиты до конца следы матриархата. Так, например, новый мессия должен был происходить обязательно из «дома Давидова», то есть предполагалось, что он был бы потомком Давида по отцовской линии. При этом не учитывалось, однако, что национальная принадлежность определяется по материнской линии, то есть пророк мог бы быть и не евреем вовсе…