Миметика глупости

Как бы то ни было, на первоначальном этапе сосуществования науки и религии они находились в полной гармонии друг с другом. Наука достаточно успешно предсказывала очередные катастрофы, равно как и менее значительные события, например, солнечные затмения. Научное объяснение этих событий полностью совпадало с религиозным объяснением. Наука ещё не развилась до создания собственного понимания мира, а религия никогда не стремилась изменить изначально созданный взгляд на мир. Здесь мы можем видеть существеннейшее различие этих двух видов мировоззрений: научные факты можно пересмотреть и, главное, повторить и проверить, религиозные же представления невозможно ни повторить, ни проверить и, тем более, пересмотреть. Вероятно, это приводило в смущение многих жрецов и монахов, занимавшихся научными изысканиями. Некоторые из них пытались примирить непримиримое — науку и религию. Как и следовало ожидать — безуспешно. Отдельные служители культов до сих пор пытаются сделать это. В результате появляются, например, креационисткие теории, утверждающие, что нахождение ископаемых останков определённых животных только в определённых геологических слоях объясняется тем, что они (животные) с разной скоростью бежали от наводнения во времена всемирного потопа…

Попутно отметим парадоксальное влияния письменности на развитие науки и религии. Открытие письменности стимулировало развитие науки, поскольку уже не было необходимости каждый раз изобретать колесо, можно было прочитать об его открытии и смело изобретать на этой основе велосипед. Религия же от появления письменности только пострадала. Письменные источники фиксировали состояние религиозного мировоззрения в период записи религиозных сказаний. Мир менялся, но не религия, поскольку записанный текст был несомненно божественного происхождения и править его смертным было невозможно.

Таким образом, наука или, точнее, жрецы предсказывали срок следующей катастрофы. В определённый исторический период катастрофы повторялись примерно каждые пятьдесят лет. Это были юбилейные годы. Иудеи готовились каждый раз к «концу света» и отпускали на свободу рабов, изъятые за долги земельные участки возвращались прежним владельцам… Хорошая была традиция, забытая, к сожалению. Отголоском юбилеев в русской версии был Юрьев день.

Вероятно, последствия первой небесной катастрофы были настолько ужасны, что уже не могли быть объяснены и преодолены с помощью существующих мимов и соответствующих ритуальных практик. Кроме того, они, эти катастрофы, периодически повторялись. Всё это потребовало выработки нового мировоззрения.

Появилась новая идея некоей суперсилы, имеющей абсолютную власть над людьми и окружающим миром. Эта суперсила находилась уже не в непосредственной близости от людей, как духи предков или тотем. Нет, она приходила с неба. Более того, она была непосредственно связана с некоей маленькой точкой на звёздном небе, планетой. Эта связь выглядит сама по себе абсурдной. Почему именно планеты? Почему та или иная планета? Почему та или иная планета последовательно выступала в верованиях людей на передний план: сначала Сатурн, затем Юпитер, потом Венера и последним Марс?

Эта новая сила, новая идея была бог. В отличие от духа предка или тотема бог не имеет никакой связи с человеком, он противоположен ему. Человек не произошёл от бога, как от первопредка или тотемного животного. Человек был создан богом. Человек и бог противоположны друг другу. Человек отдан во власть бога. Мотивы действия бога для человека непонятны и непознаваемы. Человек может лишь попытаться задобрить бога различными жертвами, никогда не будучи уверенным в результате.

Мим бога был и остаётся одним из самых сложных и противоречивых мировоззренческих мимов. Он входит в мимкомплекс религии вместе с унаследованными религией мимами почитания предков и тотемизма (последние были слегка переработаны и кое-где урезаны). Мим бога и не мог быть иным. Он должен был удовлетворить мировоззренческие потребности как плебса, так и появлявшихся уже просвещённых по тем временам людей соответственно. Естественно, это было нелегко и удавалось не всегда. Уже в древности мы встречаем атеистов, не верящих ни во что и ни в кого и высмеивающих слепую веру окружающих. Атеисты, как правило, не сознавали, что имеют дело с религией, с бюрократическим аппаратом, который шуток принципиально не понимал и не понимает и богохульство предпочитает карать смертью.

Религия многократно принимала попытки приблизить мим бога к человеку: то бог наделялся чертами различных животных и становился близким выходцам из тотемизма, то он вообще в виде человека снисходил на землю. Помогало всё это мало. Люди не только не понимали мим бога (люди вообще не стремятся что-либо понять), они не принимали её. В результате религия, как и всё мимы, впрочем, вынуждена была насаждаться силой, принуждением, о чём заботился и заботится религиозный бюрократический аппарат.