Министерство правды. Как роман «1984» стал культурным кодом поколений

Критики вторжения в Ирак цитировали Оруэлла и на него ссылались. Пол Фут в The Guardian говорил о «двоемыслии» Океании (США и Англии)¹⁰. Первая композиция альбома Hail to the Thief рок-группы Radiohead называлась «2 + 2 = 5». Солист группы Том Йорк услышал этот «оруэллианский эвфемизм»¹¹ по радио. Про политику администрации Буша выпустили документальные фильмы под названиями «Оруэлл переворачивается в гробу» и «Оруэлл против большинства». Книга Майкла Мура «Фаренгейт 9/11» заканчивалась фразой из отрывка книги Голдстейна: «Вой ну ведет правящая группа против своих собственных граждан и цель – не в победе Евразии или Остазии, а в том, чтобы сохранить в нетронутом состоянии структуру общества»¹². Сама идея бесконечной войны с терроризмом наводила на мысль об Океании, в которой все ограничения прав обоснованы фактом того, что «идет война»¹³. Жизнь начала пугающе имитировать искусство, когда один из советников Буша заявил The New York Times, что администрация «не боится никаких действий со стороны комьюнити, основанного на реальности… в котором верят, что решения появляются из серьезного исследования видимой реальности. Сейчас мир устроен совсем иначе. Мы – империя, и когда мы действуем, то создаем свою собственную реальность»[76]¹⁴. Кажется, что эти слова произнес О’Брайен. Как говорили в те годы, роман «Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый» – это не инструкция, не руководство или указание последовательности действий¹⁵.

Объединившие усилия для борьбы с «исламофашизмом» Норман Подгорец и Кристофер Хитченс, которые еще за двадцать лет до этого вели полемику на страницах Harper’s, цитировали Оруэлла, чтобы устыдить своих левых оппонентов. Разговор не ограничивался вопросом войны в Ираке – консерваторы регулярно называли «полицией мыслей» всех тех, кто выступал за «политически корректный» язык. Всех вокруг начали утомлять поиски ответов на вопрос, что сказал бы Оруэлл по тому или иному поводу. Автор двух резких, ревизионистских книг об Оруэлле политолог Скотт Лукас считал, что надо различать Оруэлла-человека и Оруэлла-символа: «Имя Оруэлла используют вместо палки для того, чтобы побить человека, чье мнение кажется неприятным или угрожающим»¹⁶. Один из самых уважаемых специалистов по антиутопиям Дафна Патай соглашалась с Лукасом, пришла пора избавиться от «святого Джорджа», начать воспринимать писателя как сложную и противоречивую фигуру, а не как высокоморальный пример для подражания. «У Шекспира нет никакого морального права навязывать нам свое мнение по поводу вторжения в Ирак. Никто даже мысли такой не допускает. Но вот Оруэлла почему-то по этому поводу цитируют»¹⁷, – говорила она в 2003-м.

Тем не менее для многих авторов новой утопичной фантастики роман «Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый» продолжал оставаться самым высоким зданием в городе кошмаров. Входить было не обязательно, но и игнорировать его точно не стоило. В романе Харуки Мураками «1Q84»[77] обыграно название романа Оруэлла. Действие романа Мураками начинается в апреле 1984 года, автор ссылается на Оруэлла в контексте параллельных вселенных и религиозных культов. Герой романа Гари Штейнгарта «Супергрустная история настоящей любви» (роман-сатира на корпоративную жизнь и интеллектуальный упадок) – тридцатидевятилетний автор дневника, был влюблен в циничную женщину моложе его. Режиссер картины «V значит Вендетта» (2005) Джеймс МакТиг взял на роль диктатора Адама Сатлера, кричащего на своих подчиненных с экрана, актера Джона Херта. Картина оказалась политически поверхностной и незапоминающейся в визуальном смысле, но популяризировала дешевые пластиковые маски V, изображающие лицо Гая Фокса, ставшие позднее международным символом протеста. Нарисовавший эту маску художник Давид Ллойд говорил: «V – это предупреждение о том, что может произойти что-то, подобное “1984”. Сообщение Джорджа Оруэлла услышали читатели и зрители всего мира, потому что он говорил об универсальных вопросах, которые касаются нас всех. Неудивительно, что люди откликнулись и на наше сообщение»[78]¹⁸.