Министерство правды. Как роман «1984» стал культурным кодом поколений

В 1895 году в журнале New Review по частям напечатали роман Уэллса «Машина времени», который очень понравился читателям. Издание The Review of Reviews объявило Уэллса гением¹⁸. До Уэллса писатели отправляли своих героев в будущее при помощи долгого сна. Уэллс же придумал машину времени и идею путешествия во времени. Джеймс Глейк писал в книге «История путешествий во времени»: «Когда Уэллс вообразил себе машину времени, он изобрел новый способ мышления»¹⁹. Пессимизм писателя оказался необыкновенно инновационным. Критик Марк Хиллегас назвал роман «Машина времени» «первой хорошо прописанной, связной и убедительной картиной будущего, которое оказывается хуже настоящего»²⁰. Уэллс верил в хорошо организованную научную утопию, хотя его самые известные произведения, написанные в период с 1895-го по 1898-й (романы «Машина времени», «Остров доктора Моро», «Человек-невидимка» и «Война миров», а также рассказ «Грядущие дни»), представляют собой истории о том, как человечество злоупотребляет плодами научного прогресса, сам прогресс сорван, а самодовольство людей наказан. В тот период творчества Уэллса его произведения можно назвать достаточно пессимистичными.

Эти и другие работы заложили основу блестящей писательской карьеры Уэллса. «Приятно, что я чего-то добился в этом мире после стольких лет попыток и разочарований»²¹, – говорил он матери. Уэллс быстро обзавелся друзьями из круга литераторов, многие из которых с недоверием относились к людям, не работающим со словом, и встретил новый век на блестящей вечеринке в Суссексе в доме американского писателя Стивена Крейна. На том праздновании присутствовали Генри Джеймс, Джозеф Конрад, Джордж Гиссинг, Генри Райдер Хаггард и Форд Мэдокс Форд. «Мы быстро поняли, что он – гений, – писал Форд. – Самый настоящий гений… у ног которого лежал весь Лондон»²².

Уэллса часто называли «английским эквивалентом Жюля Верна», хотя оба писателя не соглашались с этим сравнением. Верн писал: «Я использую физику. Он изобретает»²³. Кроме прочего, Верн был гораздо старше Уэллса и принадлежал к более оптимистично настроенному поколению. Уэллс же жил в период, когда все поняли, что в мире происходят большие изменения, но никто не понимал, к чему они ведут: к лучшему или худшему. Наука была в состоянии создавать чудеса или ужасы. Великие люди могли бы оказаться благосклонными суперменами или обезумевшими от неограниченной власти маньяками. Энтропия могла в будущем привести человечество в черную дыру, но перед этим, возможно, был бы райский период. Уэллс удивлял читателей чудесами: космонавтами, полулюдьми-полуживотными, человеком-невидимкой, машиной времени, летательными аппаратами и машинами уничтожения, а также, как писал Оруэлл, «миром остывающих звезд и сражающихся динозавров»²⁴.

Уэллс перерабатывал новый материал с феноменальной скоростью. Он брал новую теорию или идею какого– нибудь изобретения и соединял их с последними трендами в худлите: потерянные миры, вторжения иностранных держав, раздвоение личности, сумасшедшие ученые. Далее привязывал эти тренды к реальности при помощи какой-либо машины, двери, научного эксперимента и переносил своего героя из Викторианской эпохи в другое время и место. «Я понял, что чем более невероятной является история, которую я хочу рассказать, тем проще должны быть вся обстановка и подача»²⁵, – писал он. Идею романа «Война миров» он придумал, катаясь на велосипеде по Уокингу, представляя себе, как марсианские треножники появляются в графстве Суррей, и с наслаждением «выбрал Южный Кенсингтон в качестве района, который потерпит максимальные разрушения».

Ранняя проза Уэллса была захватывающей, потому что в ней была заложена масса новых идей, а не масса посланий. Его воображение оказалось слишком живым и разносторонним, чтобы закостенеть в морализме. В рецензии на работу другого автора он дал совет, который сам со временем позабыл: «Философ, маскирующийся под писателя, нарушающий заповеди искусства для того, чтобы его труд мог получить известность, дискредитирует себя и свое послание»²⁶. Между строчек «Войны миров», может, и читается критика империализма, но это нисколько не влияет на получение читателем удовольствия от книги. Единственным героем, сформировавшим для себя план будущего, является протофашистски настроенный Артиллерист, который желает построить новое общество «сильных людей с ясной головой»²⁷. Уэллс ощущал не только надежду, но и страх перед будущим, и его ранние работы характеризует борьба между рассудком и кошмарами.