Минус четыре по Цельсию (СИ)

- На старте ты должен быть абсолютно уверен в себе, - говорит она. – Авантюризм не пройдет. Мы должны четко себе представлять, делаешь ты пять квадов или не делаешь. И от этого отталкиваться. Пока я не вижу, что ты готов. Четыре – да. Пять – нет. Три недели, Ланской… Не увижу в течение пяти дней стабильный результат – будем убирать элемент из программы. Все.

Она дает понять, что разговор со мной на сегодня окончен, и я уныло качусь к калитке. Пойду отмокать в душе…

Черт…

Хочешь не хочешь, а приходится признать, что она права. Я не уверен. Я нервничаю. Я не могу настроится на выполнение программы. Я – нестабилен. Прекрасно… Отличный настрой за три недели до самого ответственного старта в моей жизни.

Постояв под освежающими струями и покрутив регулятор от крайнего положения с изображением синей звездочки до противоположного, с изображением красного облачка, выключаю воду и обматываюсь полотенцем. Вот, всего-то на всего, разогнал застоявшуюся в мышцах молочную кислоту, и приятное ощущение разогретого и эластичного тела тут же способствует улучшению настроения. Натягиваю шорты с майкой, сушу голову феном и, чистый и вдохновленный, иду не в комнату, страдать на плече у Женьки, а в тренажерный зал. Чтобы не пропадала даром такая замечательная помытость.

Еще в коридоре, через стеклянную стену, вижу, что побегать, попрыгать и потягать тяжести этим вечером сподвигся не один я.

Захожу. Наблюдаю картину.

На беговой дорожке, отчаянно пыхтя, напрягается Авер. Семен Мирославович. Наша легенда, знаменитость и вообще наше, если не все, то очень многое. В прошлом, естественно. Рядом, перед зеркалом, обмотанный полотенцем вокруг бедер, с телефоном в руке стоит Леша Жигудин. Он при деле - любовно снимает на видео свой безупречный пресс и дразнит Авербаума.

- Давай, давай, Сема, активнее руками, ноги выше…

Авер качает головой и одаривает Жигудина многообещающим взглядом.

- Распустился ты, старичок, - продолжает Леша, - брюшко отрастил, отъелся. Хотя, для твоего возраста может еще и ничего…

- Сволочь ты, - бросает ему Семен, учащенно дыша на бегу.

Жигудин удовлетворенно потягивается.

- Пойду ка я посплю часок, пока ты тут…

Он выключает телефон, поворачивается и замечает меня.

- О, Валет - сожрал котлет, - хмыкает он. - Тоже пришел жирком потрясти?

Авербаум сбивается с ритма, бросает взгляд в нашу сторону, спотыкается и, чуть не упав, выключает свою дорожку.

- Ему скорее не жирком, а костями трясти, - сообщает он, вытирая лоб полотенцем. – Ты, Хомяк, на себя посмотри, и на него.

Демонстративно снимаю через голову футболку и вальяжно подхожу вплотную к Жигудину… Ну, а что вы хотите… Действующий спортсмен с режимом тренировок по двенадцать часов в сутки и человек, ведущий обычный образ жизни, с естественной для такого образа долей излишеств и удовольствий. Конечно, разница заметна. Хотя, я это не раз повторял, в его возрасте выглядеть как Леша – достижение получше многих атлетов.

Он выпячивает нижнюю губу и окидывает меня хмурым взглядом, после чего звонко шлепает меня ладонью по груди.

- Ладно, выпятил тут… - произносит он миролюбиво. – Девкам лучше показывай свое великолепие, а не перед нами, стариками, выделывайся…

- За себя говори, - тут же встревает Авер. – И вообще, Жигудин, что-то ты разговаривать много стал…

- Вот ты сейчас неправ, Семен, - обижается Леша. – Вот если бы не юный и неиспорченный отрок, сказал бы я тебе…

- Идем уже…

Авербаум вяло машет ему рукой и, кивнув мне, направляется к двери.

Я смотрю на Жигудина. С нашего не самого приятного разговора в Стокгольме мы больше толком не общались. Так, привет-пока-как дела. И не то чтобы это была обида или злость. Нет. Я, во всяком случае, не испытывал к нему неприязни. Но дружеского контакта, как раньше, пока у нас не получалось. К сожалению…

- Ну, давай, успехов тебе, чемпион… - Леша делает неловкое движение правой рукой, словно что-то мешает ему ее поднять, но я с готовностью протягиваю ему свою ладонь.

- Спасибо, - тихо произношу я.

По его сильному рукопожатию и мимолетной улыбке понимаю, что мой шаг к примирению принят…

Труся на беговой дорожке, разглядываю себя в зеркале. Прав Авербаум. Что-то сильно я последнее время сбросил. Нужно заканчивать с обертываниями. И есть начинать хоть что-то. А то не то что на пять – на три квада меня перестанет хватать.

А еще, кряхтя и обливаясь потом на тренажере, я неожиданно понял, с кем я смело могу поговорить о своих неудачах. И кто мне действительно может дать дельный совет…

 

========== Часть 20 ==========

 

- Приставать будешь? – по-деловому интересуется девчонка.

- А ты хочешь?

Она откидывается на спинку стула, слегка выгибается, ровно на столько, чтобы ее круглые грудки и твердые, напряженные соски соблазнительно проступили сквозь футболку. Поведя бровью, она бросает на меня один из своих беззастенчивых взглядов, от которых у меня каждый раз дух захватывает.

- Я подумаю…

Она игриво проводит кончиком язычка по верхней губе. Не сводя с меня своих изумрудных, ведьмовских глаз, медленно наматывает на пальчик длинную рыжую прядь.

- Ох, Танька…