Минус четыре по Цельсию (СИ)

- Вот же ж, Ланской… - произносит он с досадой. – Одни проблемы от тебя. Почему ты к Федину не обратишься? Или к Московиной?

- Потому что любой, кроме вас, вцепится в меня как клещ и начнет выдавливать по капле, чтобы ухватить свое из того, что еще осталось. Вы же ясно дали понять, что я вам не нужен. Меня это устраивает…

- А почему ты решил, что я стану тебе помогать? - с усмешкой, вдруг, спрашивает Женя.

Наконец-то правильный вопрос, без эмоций. Хотя… Мог бы и сам догадаться. Но я подготовился.

Достаю телефон, открываю «Телеграмм» и показываю ему.

- Узнаете?

На экране наша с ним переписка, где он подтверждает мои слова о том, что Вале не дадут выиграть золото в Корее.

Он мельком смотрит на текст, и по его лицу пробегает тревога.

- Ну и что тут такого, - еще на что-то надеется он, - подумаешь, мы с тобой посплетничали…

Открываю другой диалог, с другим человеком. Да, это маленькое предательство… Но в данном случае, я никому ничего не обещал, и никому не был должен.

«Клюв передал на кого ставить по девочкам?» - пишу я накануне женской произволки.

«Нет. А что там может быть интересного?» - отвечают мне.

«Бегом ставь на проигрыш мелкой. Я же Жене все рассказал…»

«Я ничего не знаю… А сколько ставить?»

«ВСЕ!»

И под этим всем единственное сообщение моего собеседника от следующего дня.

«Поднял пять штук. С меня благодарность. А Клюв, тварь, не меньше десяти лимонов срубил. Следи, чтобы твою долю не закрысил…»

Женя несколько раз пробегает глазами текст на экране моего телефона и, я вижу, не забывает посмотреть в угол экрана, убедиться, что это разговор именно с тем, с кем он думает.

- Вот же сволочь… - цедит он сквозь зубы.

- Мы же не хотим, чтобы широкая общественность узнала, что известный тренер, уважаемый человек и просто душка тупо воспользовался инсайдом от обиженного спортсмена и втихаря сыграл на тотализаторе, правда? – проникновенно говорю я, и издевательски добавляю его же фразу. - Мало вам, скандалов?

Шиповенко злобно смотрит по сторонам, потом на меня.

- Сколько ты хочешь?

Никогда не мог отказать ему в практичности. Четко и по существу.

- Я уже назвал цену, - улыбаюсь я. – Ну разве что, в качестве жеста доброй воли от вас, попрошу не репрессировать моего невольного шпиона…

- Розин-то чем тебе так дорог? – удивляется он. – Уж так, как он тебя поливал…

- Если Хот-Арти уйдет от вас, - объясняю с охотой, - то он непременно вернется в «Зеркальный». И его возьмут, потому что мы не помним зла, и ценим профессионалов. И тогда в моем родном доме этот упырь снова найдет себе какую-нибудь условную Асторную и нормальная жизнь школы опять превратиться в скверный вариант «Санта-Барбары». Зачем нам это?

- Нам? – удивляется Женя. – Ты же уходишь. Они же для тебя никто…

Эх, Клюв-Клюв… Ничего-то ты своими алчными мозгами не понимаешь…

- Я ухожу от Нинель, - сурово перебиваю его я. – Потому что она оказалась скверным тренером и никудышной матерью. Но она мне не «никто». И все остальные не «никто», а родные и любимые люди. И я первый в горло вцеплюсь тому, кто посмеет их обидеть. Я доступно излагаю?

- Вполне… - после паузы, мрачно кивает Шиповенко.

- В таком случае, - прячу телефон в карман, - не вижу повода нам с вами не договориться. В конце концов, по гамбургскому счету, я еще чего-то стою и на мне еще можно заработать.

Женя качает головой, весь какой-то поникший и расстроенный.

- Зря ты все это затеваешь, Сережа, - глухо бормочет он. – Очень зря…

- До свидания, Евгений Викторович, - как ни в чем не бывало, вежливо произношу я. – Жду вашего звонка.

И, повернувшись, ухожу прочь из атмосферы унынья и тоски, которой, мне кажется, проникнут каждый камешек в школе Жени Шиповенко.

 

Пока наши отдуваются на чемпионате мира в Шеффилде, я радостно укатываюсь в заранее организованный мне спонсорами трехнедельный тур по Японии, где я, в замечательной компании моих друзей Юзика и Яшки – японских фигуристов Юдзи Сакоморо и Яшимо Моро - разъезжаю по городам и весям, выступаю в ледовых шоу и концертах, даю без счета интервью, свечусь в телевизоре и всячески развлекаюсь. Япония, и вообще Восток в глобальном понимании мне не очень интересны. Так, посмотреть пару раз, отметиться для галочки. Но выступать здесь очень приятно, потому что японская публика самая открытая и доброжелательная в мире. Купание в волнах любви и обожания – именно так можно назвать то, как относятся японцы к фигуристам. Особенно, если ты, волей случая, еще и внешне соответствуешь их понятиям и канонам красоты. Ладно бы на выступлениях и на автограф-сессиях – но зачастую просто на улице мне очень часто не дают прохода маленькие девочки, девушки и даже женщины постарше, постоянно норовя меня потрогать, запустить руки мне в волосы и обнять. При этом делают они это на столько искренне и открыто, что просто не находишь в себе силы раздражаться или отказать.