Минус четыре по Цельсию (СИ)

Им лет по четырнадцать, наверное. Здоровые. Высокие. Наглядное подтверждение того неоспоримого факта, что одиночное катание, хочешь-не хочешь, а постепенно переползает в силовой вид спорта, где артистизмом жертвуют в угоду скорости и сложности элементов. Но это мы еще посмотрим.

Усаживаюсь на скамейку и отдираю от ботинок скотч, которым примотаны мои шнурки. Искоса поглядываю на парней, которые продолжают пялиться на меня, разинув рты.

- Ну, что вытаращились? – усмехаюсь. – Привидение, что ли увидели?

Они оживают, как-то нервно подергиваются, вопросительно смотрят друг на друга и кивают. Мне смешно, но я держусь, с серьезным видом распуская шнуровку.

- Простите, э-э-э… - самым смелым оказывается тот, что повыше, темноволосый, кучерявый, с большим кавказским носом. – Вы, случайно, не Сергей Ланской?..

Внимательно смотрю на него, потом с деланным интересом оглядываюсь по сторонам и даже заглядываю под скамейку.

- Ну, другого Ланского я здесь не вижу, - развожу руками я, - так что, наверное, да, случайно - я.

- Отпад!..

Мальчишки снова застывают в ступоре, на этот раз с выражением неописуемого восторга на физиономиях.

Я мог бы и дальше над ними потешаться, но внезапно дверь распахивается, отлетая в сторону, и в раздевалку вваливается здоровенная белобрысая фигура, размахивающая длинными ручищами и сияющая белозубой улыбкой.

- Ланской! Брат! – орет вошедший.

- Андрюха!..

Я как есть, в расшнурованных коньках поднимаюсь ему на встречу и тут же тону в медвежьих объятьях повзрослевшего и поздоровевшего Андрея Германа, олимпийского чемпиона, честно выигравшего у меня золотую медаль два года назад в Пусане.

- Серега!..- он жмет меня так, что хрустят все кости.

- Тише ты, задушишь…

Он немного ослабевает хватку и, улыбаясь до ушей, тискает меня за плечи. По всему видно, что Андрей подзабил на тренировки, снова набрав ненужного и лишнего веса. Всевозможные шоу, съемка в рекламе, участие в церемониях и прочие торжественные мероприятия, приличествующие его статусу, явно сказываются не в пользу его формы. Хотя спорт он не бросил пока, я это знаю…

- Ты как? Ты что? Надолго к нам? – заваливает он меня вопросами.

- Пока не знаю, как пойдет, - делаю попытку пожать плечами я.

- А то мне Вахавна сегодня прямо с утра написала, так, мол, если хочешь увидеть старую пропажу… Вот я и бросил все, там у меня сегодня утром прямой эфир намечался… Чтобы тебя, черта волосатого, увидеть…

Он тараторит без умолку, и я с трудом узнаю в этом взрыве харизмы и добродушия тихоню и тюху Германа, с которым мы вместе соревновались и соперничали, побеждали и проигрывали, получали похвалы и люлей от Нинель и даже, было дело, признавались в любви одной и той же девочке…

- А кстати, - Андрей вдруг хмурится и бросает взгляд по сторонам, - почему ты здесь, в общаге?

- А где мне, прикажешь, быть? – удивляюсь я.

- Для олимпийской сборной есть отдельная раздевалка… А-а, ты ж не знаешь… Там за углом, идем покажу…

- Не-не-не, - отмахиваюсь я, - я пока еще только на птичьих правах, ни о какой сборной и речи нет. Так что тут мне самое место. Тем более, - киваю на с интересом наблюдающих за нами парней, - у меня тут поклонники появились…

Андрей поворачивает голову к мальчишкам и тут же строит из себя старшего.

- А ну, чего уши развесили?

Но то ли ехидные ухмылки малых, то ли врожденная доброта и воспитание, то ли оба этих фактора, короче, не позволяют ему продержать строгость на лице дольше нескольких секунд.

- Давид, - он тычет пальцем в большеносого, - и Артем, - показывает на второго, светловолосого и тощего как скелет. – Дружки-приятели. Прозвище – Давид и…

- Голиаф, - произношу я раньше, чем он, кивая.

- Короче, ты понял, - Герман хлопает меня по плечу. – Ланской нас покинул, но дело его живет.

- Ну, хоть что-то я по себе оставил, - усмехаюсь я, - хоть какую-то память…

Андрей снова окидывает меня своим открытым добродушным взглядом. И я, мимо воли, замечаю, что наша разница в возрасте, столь заметная два года назад, сейчас почти стерлась. И мне совершенно не хочется называть его малым или пацаном. Интересно, это акселерация, или естественное взросление, через которое проходим все мы?..

- Слушай, - говорю я с досадой, - у меня сейчас Железняк… Если я опоздаю мне Вахавна плешь проест…

- Давай-давай, - тут же отступает Андрей. – Я тебя увидел, первый, так сказать, к святыне приложился, могу ехать дальше по своим делам.

Я чуть было не уточняю, что на самом деле он далеко и не первый вовсе, кто и увидел, и приложился, но вовремя спохватываюсь. А на прощание задаю вопрос.

- Как там бабуля? Гера… Забыл…

- Михайловна, - кивает Андрей, снова расплываясь в улыбке. – Жива-здорова, что странно с тем, как она водит машину. Тебя вспоминает часто. В Ютюбе следит за твоими успехами.

Мне приятно это слышать.

- Передавай привет, - говорю. – И скажи, что мое приглашение все еще в силе. Она поймет.

Андрей кивает, и, еще раз сжав меня могучим хватом, исчезает также внезапно, как и появился.

Выдыхаю. Качаю головой. И, усевшись, наконец сбрасываю коньки и сую ноги в кроссовки.